Успеть!
Александр Ширвиндт
«Я это видел».
Франсиско Гойя
Замечательный скульптор Эрнст Неизвестный как-то заметил, что если мощность накала лампочки принято измерять в ваттах, то мощность таланта следует измерять в «моцартах».
Успеть бы сказать слова о Моцартах, ушедших из жизни. Из моей, из жизни народа этой подозрительной сальериевской эпохи… Но с ужасом понимаю: при диком ускорении ухода моих друзей могу не успеть!
Слава Федоров… Что за инопланетянин, ворвавшийся в меркантильный оргазм затухающего века?
Сел писать и начал фантазировать… Предположим, я не знаком с Федоровым! Не знаю, кто он и чем занимается. Мы с женой случайно свалились ему и Ирэн на голову из виртуальной действительности.
И они нас гостеприимно пригласили к себе в Славино. Дальше документально. На развилке Дмитровского шоссе и какой-то полуасфальтированной дороги нас поджидает, чтобы не заблудиться, серебристый «мерседес». В нем на переднем сиденье просто невероятная красавица лолобриджидского типа, а за рулем плотно сбитый мужчина с ежиком волос, как будто специально выращенным под цвет «мерседеса». Разворот… и машина улетает со скоростью 140 км/час. Ну и ас у нее в водителях!
«Слава Федоров… Что за инопланетянин, ворвавшийся в меркантильный оргазм затухающего века...»
Подкатив к усадьбе, моментально попадаем к накрытому на веранде столу с натуральной водой, натуральной закуской и абсолютно натуральной водкой. «Водитель» выпивает с гостем, и гость понимает, что функции первого на шоферской профессии не кончается. «В путь!» — говорит хозяйка, и «водитель» выкатывает из гаража свежий 750-кубовый мотоцикл. Красавица садится позади в седло и с той же, мерседесовской, скоростью они мчатся по шикарным троекуровским владениям.
«Ага! — догадывается гость. — Это ее экспериментальное помещичье хозяйство, а мотоциклист — управляющий».
Домчались до молокозавода. Выбегают белокрахмальные дамы и потчуют нас свежим творогом, сметаной, молоком, дают с собой. На горизонте в стиле Коро вырисовывается ухоженное стадо коров. Крахмальные дамы, провожая нас, кланяются «мотоциклисту» в пояс. «Крепостные, — думает гость. — Хотя нет, общаются вольно, смотрят влюблено и искренне». Подъезжает газик с тремя офицерами. Они выходят, отдают честь «управляющему», благодарят за что-то, о чем-то просят. «Охрана, — почти уверен приезжий. — А может, и подшефная воинская часть».
Едем дальше, Шикарная конюшня: мудрые, не молодые, но чистейших кровей лошади. Многих из них гость — в прошлом завсегдатай ипподрома — узнает «в лицо», они его нет. «Управляющий» показывает своего любимого коня. «Так это конюх!» — догадывается гость … Нет! Опять не угадал.
Дальше путь идет по-над коттеджевым поселком, где интеллигентные аборигены копаются на приусадебных грядках. Все в пояс кланяются «конюху» и машут красавице рукой. Фантасмагория продолжается: милый священник около уютной церквушки кланяется «мотоциклисту», как самому патриарху. Огромный гостинично-бильярдный комплекс, где идут строительные работы, замирает при подъезде нашей кавалькады. Вертолетная площадка — будь она трижды проклята! — и вот мы уже взмываем над водохранилищем, и «мотоциклист-вертолетчик» показывает владения с высоты птичьего полета.
А тихим вечером он потчует гостей в уютной беседке на берегу. Где-то вдали землеснаряд чистит дно водохранилища, шкварчат на огне только-только выловленные карпы, водка по-прежнему хороша, мягко струится свет с экрана видеомагнитофона… а «мотоциклист» внимательно и очень по-детски — очевидно, в сотый раз — смотрит фильм о микрохирургии глаза, иногда поглядывая на реакцию гостей.
Сам я знаю о проблемах, которые может доставить болезнь глаз, не понаслышке. Моя мать под старость провела долгие годы в полной слепоте, потому для меня слово «глаз» связано с какой-то мистической неприкосновенностью и опасностью. Близко к нашим глазам, как и к душе, можно допускать только гениев или инопланетян, обладающих, наверно, таким титаническим талантом и темпераментом, каким обладал Слава… Мать, к сожалению, не дожила до операции у Славы. А теперь и я не смогу воспользоваться его приказом: «Приходи ко мне, будешь жить без очков».
«Святослав Федоров. 600 тысяч часов полета. Книга памяти». Фото из личного архива И.Е. Федоровой. Печатается с разрешения И.Е. Федоровой