Интервью с руководителем отдела офтальмологического оборудования ООО «ОПТЭК», кандидатом медицинских наук Мариной Альбертовной Рудневой
— Марина Альбертовна, Вы — опытный врач-офтальмолог, кандидат медицинских наук, долгие годы работали в МНТК «Микрохирургия глаза» в отделе клинико-функциональной диагностики. Ваша врачебная деятельность способствовала развитию успешной карьеры в выбранной области. Что заставило в определенный период круто изменить жизнь и уйти в бизнес?
— Честно говоря, уход в бизнес не был для меня крутым поворотом, потому что с аппаратурой Zeiss я была связана практически всю жизнь, с первых дней работы в институте. История складывалась таким образом, что приборы первыми попадали в МНТК, литературы по ним не было, и приходилось постигать тонкости работы буквально «на ощупь». Фактически я была первой или одной из первых, в чьи руки попадала новая аппаратура для функциональной диагностики. К тому же мне было интересно знать о ней все, «до последнего винтика». Выражаясь современным языком, я стала продвинутым пользователем и вскоре уже обучала других офтальмологов.
Со временем я стала все чаще и чаще приходить к выводу о том, что ничего качественно нового в моей профессиональной жизни уже не произойдет, до пенсии я буду заниматься тем, что делаю сейчас. Честно говоря, эта мысль меня встревожила. Я прекрасно понимала, что у меня последний шанс, после 50-ти будет поздно. Однако я продолжала сотрудничать с компанией Zeiss (фирмы «ОПТЭК» в то время еще не существовало): читала лекции по их приборам, ездила по стране, обучала новых пользователей, совмещая врачебную, научную работу с просветительской. Иными словами, я была хорошо знакома с компанией, с Гоар Давтян, которая на тот момент уже возглавляла отдел медицинской техники, куда входит подразделение офтальмологического оборудования. В один из дней мне позвонила Гоар и спросила, нет ли среди моих знакомых человека, кто хотел бы работать в компании, что у нее есть интересная вакансия, но она не может найти подходящую кандидатуру. В моей голове пронеслась мысль: «Это для меня». Я приехала к Гоар и честно сказала, что у меня никого нет, но такой вариант хотела бы рассматривать для себя, на что она ответила, что будет счастлива видеть меня в своем коллективе. Правда, я попросила время еще раз все обдумать: необходимо было узнать мнение семьи, друзей, завершить начатые дела в институте. Все в один голос мне советовали принять предложение. Муж и брат к тому времени уже довольно долго и успешно занимались медицинским бизнесом, и я понимала, насколько это может быть интересно, тем более, имея медицинское образование.
Вот так моя жизнь изменилась, не знаю, насколько это был крутой поворот, скорее постепенный, плавный, но я сменила род деятельности. Первое время я была экспертом, занималась тем же, что я делала, работая в МНТК, читала лекции, знакомила врачей с новым оборудованием. В этом я вижу определенную логику и, конечно, ни секунды не жалею о своем выборе.
— Вы сказали, что всю жизнь работаете с оборудованием Zeiss. Начинали Вы с Carl Zeiss Jena (ГДР) или сразу с приборами Zeiss, произведенными в Западной Германии?
— Даже не могу сказать точно… Я всегда считала себя человеком рациональным, к мистическим знакам и предзнаменованиям отношусь довольно скептически, но первая в Москве неоновая реклама в уже далекие 60-е годы была установлена в доме, где я жила…
— Очевидно на Ленинградском проспекте…
— …Совершенно верно, на Ленинградском проспекте, дом 4, и это была реклама Carl Zeiss Jena. Вот такой знак. На самом деле я впервые начала работать на компьютерном периметре американской компании Humphry, которая впоследствии была куплена концерном Carl Zeiss. В то время (1984—1985 гг.) в «МНИИ микрохирургии глаза» мы в основном пользовались приборами Opton западногерманского отделения Zeiss: щелевые лампы, микроскопы — до сих пор их можно найти в институте. В 1987 году был приобретен первый периметр Zeiss, в это время я и заинтересовалась высокими технологиями в диагностике, о которых тогда еще мало кто знал. У меня возникла идея подготовить диссертацию на тему — мне очень хотелось поделиться своими знаниями со всеми. Основная ценность диссертации, на мой взгляд, заключалась в том, что мне удалось сделать широкий и глубокий анализ литературы. Я свободно владею английским языком и прочла, наверное, все материалы по периметрической технике, изданные на тот момент, и изложила свои знания в доступной и понятной форме.
В 1989 году уже образовался МНТК, во всех филиалах были закуплены периметры, и я ездила обучать офтальмологов работать с новейшим оборудованием… Уже через много лет я взяла свою диссертацию в библиотеке, и меня очень порадовало, что она была не раз читана, на полях осталось множество заметок. Так я начала работать с приборами Zeiss.
— Почему Ваш выбор пал именно на функциональную диагностику?
— В 1983 году я пришла работать к Святославу Николаевичу Федорову, и сначала он направил меня работать в Международный отдел. Проработав какое-то время, поняла, что такая работа мне совсем не по душе. Я призналась в этом Святославу Николаевичу, и он мне посоветовал не идти в хирургию, куда стремились попасть очень многие врачи: это было романтично, интересно, модно. Он сказал, что по моему складу ума мне подошла бы функциональная диагностика. В тот момент речь шла только об электрофизиологии, это было малопонятное направление, и я чувствовала себя не вполне комфортно, однако с появлением периметрии возникли вдохновение и интерес к работе. Это был фактически первый этап моей работы в МНТК. Начало второго этапа совпало с появлением в институте оптического когерентного томографа. Ситуация повторилась: на русском языке литературы не было, и мне в который раз пригодилось знание английского. Прибор привезли к нам на апробацию, и первыми с ним работали витреоретинальные хирурги. Они ничего особенного в нем не нашли, и прибор не был приобретен. Только когда ОСТ попал в отдел функциональной диагностики, где я уже работала старшим научным сотрудником под руководством Александра Анатольевича Шпака (для меня Александр Анатольевич является огромным авторитетом в науке), мы начали проводить параллельно с Иркутским филиалом совместные научные исследования и прошли путь от совершенного непонимания методики до экспертного уровня. Безусловно, это была революция в диагностике: то, что раньше мы могли видеть только на гистологических препаратах, мы увидели на живом органе зрения, при этом не причиняя пациенту никаких беспокойств. Мы методично осваивали методику, брали пациентов с уже установленным диагнозом, смотрели, как это выглядит на ОСТ. Довольно интересным было отношение к методике сотрудников лазерного отдела, занимающихся глазным дном. Сначала они совершенно не воспринимали методику: по их мнению, ОСТ в сравнении с флуоресцентной ангиографией сущая ерунда — ну кому интересен маленьких кусочек сетчатки, хотя и с огромным разрешением? А сейчас попробуйте найти врача, кто был бы готов обойтись без ОСТ. Процесс становления методики происходил на наших глазах, при нашем непосредственном участии, я с удовольствием посещала конференции, выставки офтальмологического оборудования.
— Вы изучали всю литературу по офтальмологическому оборудованию, современным методам диагностики. Доводилось ли Вам встречать упоминания об отечественных разработках в области диагностики, велись ли научные работы в этих направлениях, или мы целиком полагались на зарубежных партнеров?
— Скорее всего, я чего-то не знаю. Разработки, возможно, и велись, но они не доходили до воплощения в диагностическую аппаратуру. Конечно, все это грустно для меня. Без ложного пафоса скажу, что я — патриот России, мне бесконечно жаль, что мы работаем не на отечественных приборах. Вокруг нас много талантливых хирургов, которые делают просто уникальные операции. Это — люди с блестящим интеллектом и «золотыми» руками. Святослав Николаевич Федоров со своими соратниками, организовав производство искусственных хрусталиков, доказал, что и мы способны на многое. В Советском Союзе в свое время производилась высокотехнологичная аппаратура, способная конкурировать с западными аналогами. Но когда я начала работать, отечественные приборы, к сожалению, не шли ни в какое сравнение с зарубежными. Это были примитивные ручные периметры, которые годились только для ориентировочной диагностики, об ОСТ я даже и не слышала. Это очень грустно.
— Как Вы считаете, происходят ли сдвиги в отношении налаживания производства высокотехнологичного оборудования внутри страны? С самой высокой трибуны было заявлено, что импортозамещение — одно из главных направлений развития экономики.
— Радует хотя бы то, что о необходимости производства современного качественного оборудования внутри страны говорят на самом высоком правительственном уровне, но продукции, которую можно было поставить в один ряд с импортными приборами, мы не видим. При этом на рынке появляется высококачественная продукция корейских, китайских производителей. А отечественные компании пока предлагают простейшие оптические приборы типа щелевых ламп и наборов стекол для подбора очков. Мне бесконечно жаль, но будем надеяться на лучшее.
