— Как Вы оцениваете уровень конференции «Байкальские офтальмологические чтения», которые организует Иркутский филиал?
— Уровень очень высокий. Здесь, в Иркутске, собрался цвет российской офтальмологии, и проблематика диабета заслуживает самого пристального внимания. Осенью 2017 года мы планируем провести аналогичную конференцию на Сахалине, пригласим ведущих специалистов: А.Г. Щуко (директора Иркутского филиала МНТК), В.В. Черных (директора Новосибирского филиала МНТК), обсудим различные аспекты диабета.
У нас сложилась практика, когда каждый год в различных регионах Дальневосточного федерального округа мы проводим совместные заседания научного общества соответствующего региона, например, Приморского края и Хабаровского филиала. В конце года мы просим прислать нам информацию о том, какие технологии, направления вызывают у офтальмологов наибольший интерес. В зависимости от пожеланий составляем план мероприятий на год по всем регионам, включая Комсомольск-на Амуре.
Два раза в год мы проводим конференции в Южно-Сахалинске совместно с Центром микрохирургии глаза «Финист» (директор — мой давний друг Н.Н. Горбачев). Такая практика существует во всех филиалах. Врачи выступают с докладами, при необходимости консультируют больных.
— В свое время закупка оборудования носила централизованный характер, решение о приобретении той или иной техники филиалами принималось, как правило, в Москве. Изменилась ли ситуация, насколько филиалы независимы в принятии решения о покупке нового оборудования?
— Я считаю, что в централизованных закупках есть свое неоспоримое преимущество: поставщик предоставляет серьезные скидки. Это касается как оборудования, так и лекарственных препаратов, например, Луцентиса. Мы подаем в Москву заявку о наших потребностях: столько-то по ПД (предпринимательская деятельность), столько-то по ОМС, столько-то по ВМП. Головная организация проводит конкурс, и в результате цена заметно снижается. Все филиалы единовременно приобрели катарактальные фемтолазеры, что существенно повлияло на конечную цену прибора. Сейчас обсуждается вопрос о приобретении филиалами анестезиологического оборудования, собираются заявки, в ближайшем будущем начнутся переговоры об условиях поставки, и мы можем рассчитывать на значительные скидки. По мелочам, например, по линзам, конечно, никто не диктует, что покупать и у кого.
— Сотрудничаете ли вы напрямую со странами Азиатско-Тихоокеанского региона с учетом географической близости этих стран?
— Самая близкая к нам страна — Китай. Не так далеко — Япония, Южная Корея. Сотрудничество развивается на уровне обменов: стажировки врачей, обмен опытом. Что касается сотрудничества с Китаем, дела обстоят следующим образом: китайцы хотят использовать нас как рабочую силу, «мы туда едем, «пашем» на них, они нам что-то платят». Моя позиция такова: хотите лечиться — приезжайте, мы организуем трансфер, необходимый сервис, лечение и т.д. Однако желания у них нет. «Пусть русский специалист работает в наших клиниках». В свое время мы отработали в Китае 3,5 года, проехали страну с севера на юг. Но это были 90-е годы, когда объем операций в филиале упал практически в 3 раза, с 18 тыс. до 6,5 тыс. К слову, сейчас мы делаем более 25 тыс. операций в год.
— Но это же свидетельствует о признании высокого профессионального уровня российских врачей.
— Вы правы, китайские доктора и население в целом испытывают большое доверие именно к российским офтальмологам. Но сегодня ситуация складывается таким образом, что мы готовы принимать китайских пациентов у себя; вопрос о поездках в Китай наших докторов для осуществления лечебной работы не стоит — нам это неинтересно.
— Если вдруг пойдет поток, а китайский поток может быть серьезным, вы готовы их принять?
— В любом случае этот поток будет регулироваться, и приоритетом, безусловно, будут пользоваться наши пациенты.
— Почему произошел резкий спад объемов лечебной помощи в 90-е годы?
— Однажды, в январе 1991 года мы пришли на работу, а нам объявляют, что бюджетного финансирования не будет. Психологически люди еще не были готовы платить за операции, что привело к резкому спаду хирургической активности в 3 раза, до 6,5 тыс. операций в год. Это были те пациенты, которые оплачивали лечение из своего кармана. Но постепенно положение стабилизировалось, заработала система ОМС. В настоящее время 72% пациентов в филиале проходят лечение по системе ОМС.
С Элеонорой Валентиновной Егоровой
— Эту систему фактически ввел С.Н. Федоров в конце 1980-х годов, когда за каждого больного институт получал определенную сумму.
— Да, в те годы государство платило институту по 216 рублей; в эту сумму, кроме стоимости лечения, входила кружка чая и булочка для каждого амбулаторного больного…
— Как в филиале соотносится количество платных операций к бесплатным?
— На сегодня существует список услуг, которые не попадают в территориальную программу госгарантий, в основном, это рефракционная хирургия, что составляет порядка 20% от общего объема медицинских услуг. Это — очень незначительная доля даже в системе МНТК. С одной стороны, мы лечим много больных в рамках системы ОМС, получаем за них деньги; с другой стороны, возникает вопрос: куда мы можем эти деньги потратить? Зарплата, медикаменты, расходные материалы, мебель… Оборудование купить не можем: существует жесткое ограничение в размере 100 тыс. руб. Что такое сегодня в офтальмологии оборудование стоимостью до 100 тыс. руб.? Деньги есть, а потратить их нельзя. Приходится выкручиваться: зарабатывая деньги за счет рефракционной хирургии, тратить их на оборудование. Удивление вызывает то, что все мы вроде живем в одном государстве, работаем в одной системе, но выкручивается каждый на собственный лад. Где-то система существует в жестких рамках, койко-дни, которые больной должен обязательно отлежать в клинике, иначе тебе за него не заплатят. Почему, спрашивается, после катаракты, амбулаторной хирургии, больной должен пролежать 12 дней?
— Возможно, специфика региона — огромные расстояния — вызывает необходимость использовать систему «койко-дней»? Если в Центральной России пациент после операции может вернуться домой в этот же день, в Сибири, на Дальнем Востоке ситуация совсем иная.
— Абсолютно. Сегодня в Москве или каком-то другом городе в частных клиниках катаракту оперируют амбулаторно. Мы тоже готовы работать так же, но куда наш больной, прооперировав катаракту, пойдет на следующий день в Аяно-Майском районе или в Николаевске? Конечно, пациент должен побыть в стационаре хотя бы дня три, чтобы адаптироваться к новому состоянию, прокапать капли. Опять же пациент может просто не улететь к себе домой — или нет рейса, или нелетная погода. То есть объективная необходимость в нахождении пациента в стационаре в течение какого-то периода времени существует. Но не 12 дней после ФЭК.
— Что Вам предстоит сделать в 2017 году?
— Я говорил, что нам предстоит решать проблемы, связанные с транплантацией; на нас лежит основное «бремя» витреальной хирургии на всем Дальнем Востоке, и нам необходимо совершенствовать работу в этом направлении, чтобы сократить лист ожидания. На Западе существует «правило хорошего тона»: «сегодня отслойка — завтра операция». А у нас — «сегодня отслойка — через три месяца операция». А кому она нужна через три месяца? Серьезная проблема — глаукома: по сравнению с 2015 годом объем хирургических вмешательств постоянно падает, при этом количество слепых растет. Гипотензивные капли «забили» буквально все; мы часто наблюдаем не вполне адекватное ведение глаукомных больных, поэтому планируем провести целый ряд мероприятий, связанных с глаукомой.
— Виктор Васильевич, Вы строгий руководитель? Вы производите впечатление мягкого человека.
— Нет, не строгий. Впечатление Вас не обманывает.
— Не могли бы Вы в двух словах охарактеризовать самого себя?
— Да что вы! (Смеется). Уставший, вымотавшийся за 30 лет человек.
Занятия с врачами на цикле повышения квалификации
— Недавно в американском журнале нам встретился термин «gray hair», «седовласый» в смысле «умудренный опытом человек». Такими людьми дорожат, так как они приносят максимальную пользу коллективу, обществу. Сам человек также стремится продолжать работать, не задумываясь о «заслуженном отдыхе». У нас ситуация прямо противоположная: человек в 65 лет, академик, полон сил, энергии, занимается наукой, оперирует, а его снимают с руководящей должности.
— Пример академика РАН С.Э. Аветисова, назначенного на должность научного консультанта НИИГБ, вызывает недоумение. Ну, это же несерьезно. Хорошо по этому поводу в своей лекции сегодня сказал академик РАН С.И. Колесников: «К великому сожалению, мы на эти процессы повлиять не можем».
— Как любите проводить свободное время?
— Люблю охоту, с удовольствием по несколько раз в год, в основном весной и осенью, езжу на рыбалку.
— Вы считаете себя человеком счастливым?
— Да, конечно. На моем жизненном пути встретились три человека, которые определили мою профессию. Когда я оканчивал институт, и настало время обучения на кафедре офтальмологии, моим преподавателем была Галина Петровна Смолякова. Мне предложили пойти в ординатуру по офтальмологии, и я согласился, хотя оканчивал педиатрический факультет и готовился стать детским хирургом. После окончания ординатуры появилась возможность попасть в целевую аспирантуру к Аркадию Павловичу Нестерову, это вторая знаковая фигура в моей жизни. Я учился в аспирантуре, старшим научным сотрудником был Евгений Алексеевич Егоров, нынешний заведующий кафедрой, ассистентом кафедры — Евгений Иванович Сидоренко, член-корреспондент РАН, с нами работали Юрий Евгеньевич Батманов, Ирина Николаевна Черкасова…
— То есть Вы попали в хорошую семью.
— Безусловно. Окончив аспирантуру, я проработал пять лет, когда был организован филиал МНТК, я познакомился со Святославом Николаевичем Федоровым. Это особая «планетарная» личность, которая в моей судьбе как человека, специалиста, организатора сыграла определяющую роль.
— Ваши дети пошли по Вашим стопам?
— Из четырех детей — трое стали офтальмологами.
Команда МНТК в Хабаровском филиале
— Мы обратили внимание, что многие офтальмологи, помимо того, что они прекрасные хирурги, ученые, талантливы в других областях: кто-то прекрасный фотограф, коллекционер, кто-то играет на музыкальных инструментах, кто-то рисует. У Вас какие таланты?
— Я совершенно обычный человек, к сожалению, никакими особыми талантами не обладаю.
— У Вас замечательный талант собеседника, с Вами очень приятно общаться. Спасибо за интересное интервью!
— Спасибо Вам!
Беседу вел Сергей Тумар
Фото из архива В.В. Егорова
«Поле зрения. Газета для офтальмологов» №2, 2017
