Часто бывает, что после серьёзной травмы медсестра или становится хроником и подсаживается на болеутоляющие препараты, или вообще бывает вынуждена менять род занятий. Я сама испила из этой горькой чаши после того, как на меня свалился здоровенный больной, а я сдуру его поддержала и не дала упасть. Честно, признаюсь, я отнюдь не фея по комплекции, но этот дядя был ого-го, и моя спинка «хрусь — и пополам». Смену я сдавала уже из инвалидного кресла, потом меня коллеги с шутками и прибаутками отвезли в приёмное отделение. Теперь у меня в спине стоят титановые стержни, и мне рекомендована сидячая работа — ха-ха-ха.
В принципе существуют специальные механические подъёмники для лежачих больных, но в наши крохотные комнатки они просто часто не влезают, да и возиться никому неохота, честно говоря. Это же целая история: подъёмник — это надо найти, прикатить — он тоже не лёгонький — продумать как его разместить, позвать народ на помощь для страховки... И опять же, если больной не поддерживает твоих начинаний, пиши пропало: если он из подъёмника начнёт выскакивать, никому мало не покажется.
Совершенно отдельную категорию среди производственных травм занимают последствия прямого насилия со стороны больных или их родственников. В основном это случается в приёмном отделении, куда привозят стреляные раны. Но бывает и на нашем этаже, поэтому у нас прямо за входной дверью на всякий случай дежурит охранник — тот самый, у кого работа по статистике ещё хуже нашей. Если ситуация грозит выйти из-под контроля, мы вызываем «Серый код» — это значит, что больной совсем распоясался. Прибегают дюжие молодцы и вяжут его. А ещё бывает «Серебряный код». Несмотря на поэтическое название, он самый страшный — значит, что больной или родственники принесли нож или пистолет. В этом случае главное — чтобы никого не взяли в заложники, и у нас под столом секретаря даже есть тайная кнопка вызова охраны — они заходят вроде бы невзначай и действуют по ситуации.
Биологическая война
У нас по умолчанию очень сильная иммунная система — а то не выживешь. Кроме того, обычно больных, которые выделяют супербактерии и вирусы, держат в условиях изоляции: прежде чем войти к ним в палату, мы должны облачиться в специальный защитный халат и натянуть перчатки. Иногда — при туберкулёзе или птичьем гриппе — требуется специальный респиратор. Но и тут случаются проколы. Иногда проработаешь с больным день, на следующий приходишь — а он уже на изоляции, потому что анализ пришёл положительный на какую-нибудь бяку. А ведь я вчера ему куда только не залезала!
Надо признаться, что меня бог миловал — ничем экзотическим я от больных не заразилась, хотя знаю людей, подхвативших суперстафиллококк, несмотря на все препоны и рогатки. Мой личный опыт ограничивается одним кишечным вирусом, правда убойной силы, после которого мне пришлось перекрашивать дома ванную... душераздирающие подробности домыслите сами.
Чаще мы подхватываем такие радости, как чесотку: я сама имела счатье с ней близко познакомиться уже дважды, так что теперь, если в отделение поступает больной с подозрительными кожными проявлениями, зовут меня как специалиста, чтобы я определила, чесотка это или нет.
К сожалению, сами средства «барьерной защиты» (то есть перчатки и халаты) от микробов иногда становятся источником другого профессионального заболевания: аллергии на латекс. Для таких несчастных есть виниловые перчатки, но этого латекса в больницах где только нет: катетеры самых разных назначений, дренажи для ран и так далее. Так что сложно за всем углядеть, и народ иногда уходит из профессии именно из-за латекса. У нас в больнице не разрешается приносить в палаты обычные воздушные шарики, чтобы не усугублять латексную ситуацию. Можно только шары из фольги.
Иглоукалывание, только, увы, не терапевтическое
Отдельный случай — когда поранишься при инъекции. Причины разные — больной дернулся, рука соскочила, торопилась, отвлеклась — ну вам ясно, короче. И тут начинается просто сказка с продолжением. По правилам в этом случае положено составить протокол, потому что это подпадает под категорию несчастного случая на производстве, и идти в лабораторию сдавать кровь. А ведь так просто не уйдёшь: больных надо на кого-то оставить, всё рассказать и объяснить, а у тех, кому ты их подсовываешь, своих больных под завязку! Так что если больной не со СПИДом или гепатитом, ввязываться в эту историю просто неохота.
А вообще-то статистика просто в дрожь бросает: по данным американской комиссии, отвечающей за соблюдение техники безопасности на рабочем месте, ежегодно 600 тысяч медсестёр рянят себя иглами. Если проделать нехитрые вычисления, то получается, что каждый день таких насчитывается 1132 человека.
Однажды я сама внесла свой скромный вклад в это дело, правда, статистикой он и остался, не зафиксирован. Я случайно укололась, но без больного: просто промазала мимо флакона и всадила иглу себе в руку. Ну что же я себе враг заявлять о происшедшем? Игла чистая, флакон чистый, совесть, значит, тоже. Так что я злостно скрыла факт иглоукалывания от начальства.
Излишества нехорошие всякие
Работая что называется «на износ», медсёстры, что вполне естественно, жаждут расслабиться в промежутках. Многие, особенно молодое поколение, очень ревностно относятся к фитнесу, и чуть ли не после каждой смены мчатся в спортзал. Это здорово. Но многие ищут забвения в алкоголе и наркотиках. Мой знакомый медбрат, например, не засыпает без бутылки пива. Бывает — но не в нашем районе — что медсёстры воруют наркотики для домашнего пользования. Это, правда, очень быстро выходит наружу, потому что учёт компьютеризован, и видно, кто и что брал, как часто и для какого больного. Для таких случаев есть внутрибольничная «служба спасения» — сдаёшься туда, и тебя лечат от вредных привычек с сохранением рабочего места. Гуманно, правда? Это если самой признаться, а если другие поймают — вылетишь с работы в один момент.
Чем же мы спасаемся?
Ну, во-первых, юмором, иногда чёрным, но без смеха в нашем деле просто не прожить. Тут одно из двух: либо плакать, либо смеяться, поэтому мы просто из чувства самосохранения инстинктивно выбираем второй вариант. Хорошо, если дома у тебя есть понимающая аудитория: придёшь домой с перекошенной рожей, а тебя встретят, накормят, выслушают и утешат.
Очень помогают собаки и коты. У одной медсестры из моего отделения — она молодая незамужняя девчонка, живёт одна — есть собака по кличке Лютик. Так вот, Лютику, по-моему, скоро потребуется психотерапия, потому что её мама каждый день, приходя с работы, вываливает на бедное бессловесное создание всё, что наболело. А ещё одна семья, где муж и жена оба медсестра и медбрат, имеет двух собак с именами Реланиум и Седуксен и кота, которого зовут Феня — сокращённо от Феназепам.
Ну и на самый крайний случай у меня — совершенно непьющего в обычных условиях человека — в морозильнике припасён шкалик водки!
Страницы: 1 2