Алексей Степанов
Немало незрячих людей достигли успехов одновременно в самых разных областях человеческой деятельности. Один из таких «мастеров на все руки» — А.В. Степанов. Солист-баянист. Преподаватель баяна детской музыкальной школы. Медбрат по массажу. Преподаватель тифлоинформатики Регионального ресурсного учебно-методического центра по обучению лиц с инвалидностью и ОВЗ Владимирского государственного университета.
С детства лишённый зрения, Алексей Владимирович был и остаётся человеком с неукротимой энергией, любознательностью, внутренним стержнем, самодисциплиной, чувством юмора. Для многих незрячих владимирцев, жителей одного из самых древних русских городов – и детей, и взрослых – он является примером человека, нашедшего своё место в жизни.
Алексей Владимирович, Ваше отчество совпадает с названием города, где Вы родились и живёте.
Владимир – популярное, распространённое русское имя. И одновременно Владимир – название древнего города, ставшего символом целой эпохи в истории – «Владимирской Руси».
Для меня отчество «Владимирович» — это напоминание о том, что надо быть достойным своего отца. Он играл и продолжает играть важную роль в моей жизни. По возможности стараюсь быть на него похожим!
Владимир Сергеевич, мой отец – человек трудолюбивый и очень разносторонний. Он владеет и столярным ремеслом, и сваркой, и в электрике в совершенстве разбирается. Долгое время был главным электриком местного хлебозавода. Любую поломку в автомобиле может устранить. Дачу построил своими руками! В нашей семье так повелось: папа всё может и всё умеет!
И Вы хотели с детства быть похожим на отца?
Я об этом в детстве не задумывался, но папа и мама всегда стремились дать мне как можно больше жизненных навыков. Отец знакомил с различными инструментами, мужской работой по дому. Мама показывала, как что-то заштопать с помощью иголки и нитки, приготовить себе еду.
Родители всегда хотели, чтобы я вырос приспособленным к жизни. Я – единственный ребёнок в семье. Родительской любви всегда хватало, но избалованным, «залюбленным» никогда не был. С детства знал, что у каждого человека есть свои обязанности, своя зона ответственности.
Я родился незрячим. С детства понимал, что есть ограничения по здоровью, но в семье на этом никогда не акцентировали внимание, за что я благодарен родителям.
Какие воспоминания у Вас из детства сохранились?
Я родился на окраине Владимира, на улице Чайковского. В нескольких сотнях метров от родительского дома есть сквер, где установлен памятник великому композитору. Мне всегда это обстоятельство – ещё в детстве! – казалось символичным. С первых дней жизни жил на улице Чайковского – и сам решил стать музыкантом!
Алексей Владимирович, как у Вас проснулся интерес к музыке?
Как и у многих детей, у меня в раннем детстве были детские музыкальные инструменты. Всякие дудочки, ксилофоны. И родители, которые, конечно же, внимательно наблюдали за моими самостоятельными играми, заметили, что именно к этим игрушкам меня особенно тянет. Я мог часами с ними играть, подбирать мелодию. У меня обнаружился музыкальный слух.
В семь лет на день рождения мне подарили баян. И я стал учиться играть на этом инструменте. В дальнейшем — на среднем уровне освоил фортепьяно.
Вы учились во Владимирской школе-интернате для незрячих и слабовидящих детей?
В то время, к сожалению, наша школа-интернат была ориентирована исключительно на обучение и воспитание слабовидящих детей. За редким исключением, незрячих туда не принимали. Считалось, что для них в школе не созданы соответствующие условия.
А где учились юные незрячие владимирцы?
Родителям предлагалось устраивать своих детей в Горьковскую (Нижегородскую) школу-интернат. В этом, прямо скажем, была существенная проблема, в том числе и для моих родителей. Ведь Владимир и Нижний Новгород разделяют почти триста километров.
Далеко не все родители могли принять такое решение. Многие папы и мамы не хотели, чтобы их дети с инвалидностью учились и жили в интернате. Так было и во времена моего детства, и сейчас.
Но всё-таки Ваши родители дали согласие на обучение в интернате в другом городе?
Да. Они исходили из того, что для ребёнка важна социализация, общение в детском коллективе, взаимодействие со сверстниками. Если бы я остался во Владимире, то в лучшем случае мог бы попасть на домашнее обучение.
Вам было не трудно в семилетнем возрасте уехать из дома?
Папа и мама в то время сделали всё возможное, чтобы сгладить эту ситуацию. В первый год они каждую неделю приезжали ко мне в Нижний Новгород. Они снимали комнату, чтобы мы могли переночевать, и, таким образом, вместе провести два выходных дня. В последующие годы родительские визиты стали не такими частыми. Но, в любом случае, каждые две-три недели они меня навещали, а все каникулы я проводил дома.
Какие школьные воспоминания врезались Вам в память?
Самым трудным был именно первый год. И дело не только в том, что я скучал по дому… Первый год в интернате был связан с огромнейшей психологической перестройкой. В детский сад я не ходил. Откровенно говоря, до школы мало общался с ровесниками.
По характеру, я – старательный, ответственный, но задумчивый, медлительный. Помню в первом классе бывали ситуации, когда учителя или одноклассники начинали мне что-то говорить, а я просто садился на стул, замирал и «выпадал из процесса». Окружающим, да и мне самому было трудно понять, что со мной происходит…
Но эти явления были только в первом классе. В последующие годы я успешно втянулся в интернатскую жизнь. Она мне стала нравиться. У нас был дружный класс, дружная школа. Очень важно, что слабовидящие дети почти всегда помогали незрячим. И это происходило как бы само собой. Так было на всех экскурсиях, внеклассных мероприятиях, на переменах.
В школе-интернате были классы для незрячих детей, и классы для слабовидящих, то есть учёба у нас шла раздельно. Но во второй половине дня, когда проходили внеклассные мероприятия – все дети были вместе. Не было никаких разделений!
На мой взгляд, это оптимальная система, которая и сейчас существует в Нижнем Новгороде. На самом деле незрячим детям лучше учиться вместе с такими же детьми, используя систему Брайля. А уже после окончания занятий должно происходить взаимодействие с широким кругом сверстников.
Вы упомянули о том, что с семи лет начали играть на баяне. Получается, что в школе музыкальные занятия у Вас шли параллельно с общеобразовательными?
Когда я только начал учиться в Нижнем Новгороде, в школе был кружок игры на баяне. Я там стал заниматься уже в первом классе. Но как теперь понимаю, занятия были организованы тогда не очень солидно, да и сам я ленился.
В 1993 году, когда мне было девять лет, в нашей школе открылся филиал (отделение) детской музыкальной школы. И с этого время баян стал преподаваться на солидном, профессиональном уровне. Мне стало заниматься гораздо интереснее!
Важное событие произошло в 1994 году, когда мне было десять лет. Моим учителем стал Михаил Егорович Мартынов, замечательный незрячий баянист-виртуоз, выпускник Нижегородской консерватории. Именно он в полной мере раскрыл для меня возможности этого инструмента и укрепил в желании стать профессиональным музыкантом. К сожалению, сейчас этого человека уже нет в живых.
