Офтальмологические проблемы детей с синдромом Дауна
Олеся Владимировна, среди Ваших пациентов есть дети с инвалидностью?
В обеих клиниках, где я работаю, таких малышей совсем немного. У меня с рождения наблюдается несколько маленьких пациентов с синдромом Дауна. Эти дети часто имеют ряд офтальмологических проблем, которые требуют лечения.
У одного мальчика с синдромом Дауна в анамнезе часто бывают конъюнктивиты, халязионы. Обусловлены такие состояния особенностью строения органа зрения: расположение глаз, рост ресниц и т.д. Поэтому с мамой с рождения обсуждали уход за глазами, первую помощь при конъюнктивите и т.д. Малыш подрос, привык к нам, медикам, можно было спокойно провести полноценный офтальмологический осмотр. Выявили гиперметрический астигматизм, были выписаны очки. К очкам тоже долго привыкали, в итоге почти постоянно носит.
Есть пациенты и с аутизмом. Такие детки ко мне попадают на прием в разном возрастном диапазоне, есть маленькие, есть большие. С малышами порой несколько проще, их можно посмотреть (определить рефракцию, посмотреть глазное дно). На одном таком пациенте остановлюсь подробнее. Мальчик с родителями попал ко мне на прием с жалобами на покраснение глаз, зуд глаз в течение долгого времени.
Был диагностирован аллергический конъюнктивит. Консервативное лечения привело к полному выздоровлению. В процессе лечения конъюнктивита выяснилось, что ребенка с рождения офтальмолог расширенно не осматривал ни разу. Адекватного осмотра не проводилось, т.к. ребенок плакал, не давался…
В четыре года был диагностирован аутизм. Врачей он боялся, вырывался у родителей с рук, на контакт не шел… Наблюдался по поводу конъюнктивита у меня примерно месяц, смотрела я его приблизительно один раз в семь дней. Мальчик ко мне привык. У нас получилось найти взаимопонимание. В итоге был проведен насколько возможно полный осмотр. Диагноз – миопия слабой степени. К сожалению, очки носить не получилось, мальчик очки снимает, категорически отказывается. Ребенок даже шапки не носит, не одеть, не уговорить, а тут очки...
Пробовали провести аппаратное лечение ‒ тоже не получилось. Боится, отказывается. Наблюдаются один раз в полгода, чтобы хотя бы понимать, что и как.
Есть у меня еще одна интересная пациентка. Эту девочку наблюдаю с пяти месяцев жизни, ей сейчас уже почти 6 лет. Обратились ко мне сначала с жалобами на слезотечение. Оказывается, слезотечение почти с рождения, периодически становилось лучше, со слов мамы. Проводилось периодически консервативное лечение. Но так как у ребенка врожденный порок сердца, в анамнезе операция, восстановительный период, несколько госпитализаций, то адекватного постоянного наблюдения офтальмолога в стационаре обеспечить не удалось. К нам в клинику девочка попала уже в возрасте пяти месяцев.
Учитывая затяжное течение непроходимости слезного канала, отсутствие положительного результата на фоне консервативного лечения, было предложено проведение зондирования в условиях специализированного стационара (учитывая анамнез ребенка). Все прошло успешно. Но на этом наши приключения не закончились. Примерно в год мама с ребенком обратились вновь на прием с жалобами на косоглазие. Заранее скажу – рефракция у ребенка соответствовала ее возрасту, гиперметропия слабой степени. Неврологи свою патологию исключили, предположили, что сказался продолжительный наркоз в раннем возрастном периоде. У девочки есть определенные особенности, но неврологи их не связывают с косоглазием. Одели очки. Сейчас на фоне постоянного ношения – улучшение (девочка почти не косит, высокая острота зрения).
Был еще маленький пациент. Родители с мальчиком обратились ко мне на прием в возрасте почти двух месяцев. У папы в анамнезе ретинобластома, у кого-то из его родственников тоже. Осмотр был проведен в поликлинике по месту жительства в первый месяц планово, посмотрели малыша без мидриаза, отпустили до года. Родители очень переживали, записались в клинику ко мне на прием. Когда речь идет о такой возможной патологии, как ретинобластома, очень важно не пропустить дебют, не потерять время для оказания своевременной медицинской помощи. Малыша я наблюдала каждые три месяца до его полутора лет, без каких-то предпосылок к ретинобластоме.
Есть у меня еще один очень интересный пациент. Мальчика наблюдаю примерно с года. У малыша в анамнезе врожденная доброкачественное новообразование (дермоидная киста) роговицы на одном глазу. Была проведена операция в возрасте почти четырёх месяцев. Но как следствие у ребенка помутнее роговицы (достаточно обширное, ½ оптической зоны), обскурационная амблиопия.
Мальчик носит очки, у него гиперметропический астигматизм, ребенок регулярно проходит курсы аппаратного лечения, физиотерапию, рефлексотерапию. Есть незначительные улучшения по остроте зрения, хотя прогнозы по ЭФИ очень сомнительные.
Что хочется сказать именно этим примером? Большая заслуга в успешной реабилитации после операции принадлежит маме мальчика. У неё чувствуется огромная любовь к своему ребенку, желание ему помочь, попытаться побороться за улучшение зрительных функций.
Ребенок носит очки, посещает детский сад, неплохо адаптирован к социуму. Живой, веселый, очень общительный ребенок. В своих детей нужно верить, бороться, помогать и никогда не сдаваться!
Стать «своим, домашним доктором»
Наша с Вами беседа постепенно наполняется историями маленьких пациентов. Не могли бы Вы продолжить рассказ о детях и родителях, которые приходят к Вам на приём в Детский диагностический медицинский центр и в «Клинику семейной офтальмологии профессора Трубилина». Хотелось бы узнать не только о новорожденных, но и детях более старшего возраста.
Всех пациентов я очень люблю, за всех переживаю. Многие пациенты приходят ко мне регулярно, в течение многих лет. И я в полной мере стала для них «своим, домашним доктором».
Например, сразу после начала работы в «Клинике семейной офтальмологии профессора Трубилина», в августе 2017 года, в моём кабинете появилась трёхлетняя девочка вместе со своей мамой. И до сих пор этот ребёнок у меня наблюдается. Сейчас ей уже девять лет. У девочки гиперметропический астигматизм, амблиопия. Она постоянно носит очки, проходит курсы аппаратного лечения. Есть успехи в лечении!
Кстати, шесть лет назад эта юная пациентка была единственным ребёнком в семье. Сейчас у неё уже есть два братика. И все дети наблюдаются в нашей клинике.
Многодетная семья – это замечательно!
У меня наблюдается целый ряд таких семей. Есть семьи, где я знаю и мам, и пап, и бабушек, и дедушек! И это особенно радует. Мы с Вами уже говорили в начале нашей беседы, что есть немало женщин, которые и во время беременности – одни, и в первые годы жизни ребёнка не получают поддержки… Но когда сталкиваешься с обратными примерами, когда знакомишься с семьями, где все любят и поддерживают друг друга – это бальзам на сердце!
Как хорошо, когда маленького пациента сопровождают и папа, и мама. По желанию оба родителя могут пройти в кабинет и присутствовать на приёме.
«Двойная поддержка» со стороны родителей помогает детям во время врачебного приёма?
Для ребёнка очень важно, что все члены семьи заботятся о его здоровье!
Мастерство детского врача, в том числе офтальмолога, состоит не только в правильной диагностике и выборе тактике лечения, но и в общении с маленькими пациентами. Не могли бы Вы поделиться опытом в этой сфере? Есть ли у Вас свои «секреты»?
Каких-то особых «секретов» у меня нет. Самое главное ‒ нужно любить детей! Я люблю общаться с детьми. Делаю это искренне, с улыбкой, с удовольствием. Стараюсь «разговорить» ребёнка. Мои вопросы к детям касаются не только состояния их здоровья, но и образа жизни, увлечений, распорядка дня. Спрашиваю: «Что ты сегодня делал? Какие ты мультфильмы успел посмотреть? Любишь ли ты рисовать? Куда ты ещё сегодня пойдёшь?»
Самые простые вопросы. Но они способны создать доброжелательную обстановку во врачебном кабинете, помочь завоевать доверие маленького пациента!
Диалог с детьми важен не только для создания благоприятного «психологического фона», но для диагностики и лечения. От образа жизни ребёнка, занятий спортом, музыкой, рисованием, танцами и т.д. зависит развитие офтальмологических патологий. А это очень важно для врача-офтальмолога!
У меня есть юные пациенты, которые занимаются боксом, футболом, баскетболом, балетом и верховой ездой. Все эти занятия, как правило, возможны. Но надо в каждом конкретном случае учитывать состояние органа зрения.
Не могли бы Вы рассказать о ещё каком-либо «клиническом случае»?
Примерно четыре года назад ко мне принесли девятимесячного малыша, родители которого специально прилетели за медицинской консультацией из ближнего зарубежья. Ребёнок родился с врождённой глаукомой. Я подтвердила диагноз, на момент осмотра был выраженный отек роговицы и высокие цифры внутриглазного давления. Это означало необходимость срочной госпитализации.
Я лично знаю многих опытных детских офтальмохирургов, которые могут помочь в самых сложных ситуациях. Связываюсь с ними в случае необходимости. Так было и в этот раз. Мальчик был прооперирован в Республиканской детской клинической больнице.
Вспоминается ещё один случай. Мама привела на приём девочку с затяжным аллергическим конъюнктивитом. Если говорить простым языком, то ребёнка «залечили». Ему уже в течение долгого времени капали капли. Они не действовали. Родители посещали разных врачей, но не видели результата. Конечно, они очень переживали из-за здоровья дочери!
Вероятно, в таком случае необходима совместная работа врача-офтальмолога и врача-аллерголога?
Как правило, так и происходит! Но в данном случае, эта «цепочка» была нарушена. Я рекомендовала маме обратиться к аллергологу, которому я доверяю. К счастью, она последовала этому совету. В течение четырёх месяцев нам удалось справиться с этой проблемой!
Этот случай можно назвать типичным?
Такие ситуации происходят достаточно часто. Междисциплинарное взаимодействие между докторами различных специальностей – важная составляющая часть медицины. В том числе и педиатрии.
Однажды ко мне на прием пришла девочка, будущая первоклассница, с мамой. У ребёнка были жалобы на снижение зрения. У обоих родителей — миопия. После проведенного обследования был поставлен диагноз – миопия, миопический астигматизм. Выписала очки, назначила аппаратное лечение для глаз. Девочка регулярно посещает осмотры, находится под моим врачебным контролем.
К сожалению, миопия протекает не всегда спокойно. Столкнулись мы и с резким ростом, но к счастью, стабилизировали ситуацию. Было принято решение использовать перифокальные очки (специальные очки по контролю миопии). Ребенок также использует и контактные линзы. И наша юная пациентка, и её мама рады, что лечение дало положительный эффект и мы добились стабильности зрительных функций.
Три года назад ко мне обратилась семья с девочкой трёх лет с косоглазием, гиперметропией высокой степени, амблиопией. Семья проживает в другом городе, но регулярно приезжают на приемы.
На фоне ношения очков, курсов аппаратного лечения (плеоптики и ортоптики) удалось получить хорошие результаты. Но, как часто бывает при косоглазии, операции нам не удалось избежать. Девочка была направлена к опытному детскому офтальмохирургу.
Недавно малышка вновь была на приеме. Данные осмотра показали, что операция прошла успешно. Не исключена повторная операция, из-за большого угла косоглазия, но уверена, что мы справимся с этой проблемой.
У меня много пациентов из других регионов России. Есть ребенок с Дальнего Востока, которого я наблюдаю один раз в год. У мальчика сложный гиперметропический астигматизм, амблиопия. К сожалению, в родном городе ему не смогли оказать необходимую медицинскую помощь. И в этом случае я тоже уверена в успешности лечения, совместных усилий доктора, юного пациента, его родных и близких!
У Вас есть жизненный девиз?
У меня целых два жизненных девиза. Мне очень близка простая фраза «Все будет хорошо, всегда и при любых обстоятельствах!» И второй девиз – цитата из знаменитого романа Вениамина Каверина «Два капитана» ‒ «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
Беседу вёл Илья Бруштейн
Фотографии из личного архива О.В. Кургановой