В отличие от нашей страны, где у выпускника медицинского ВУЗа нет возможности выбора, молодой специалист за рубежом возможность выбора имеет; он не сидит в поликлинике врачом общего профиля (диспетчером), не теряет годы, а набирает свой хирургический опыт. Когда я учился, после 5-го курса студенты делились на потоки: субординатура и интернатура была по хирургии, терапии, акушерству и гинекологии. После окончания интернатуры врач приходил на работу в стационар и совершенствовался под руководством опытных специалистов. Недаром советская система медицинского образования считалась одной из лучших в мире.
В то время, чтобы попасть на хирургический поток, надо было очень постараться! А сейчас в хирургию никто не идет: представляете, какая ответственность за жизнь человека, колоссальная физическая нагрузка, низкая зарплата, а сколько писанины?
У нас была уверенность в завтрашнем дне, зарплату, хоть и небольшую, получали вовремя, из квартиры никто выгнать не мог, поэтому мы могли отдаваться работе. А сейчас молодые люди задумываются о том, как им жить…
— Андрей Геннадьевич, из всех перечисленных Вами причин, почему молодые врачи не идут в хирургию, какая, на Ваш взгляд, перевешивает?
— Думаю, уровень зарплаты, социальные условия, отсутствие перспектив… и сегодняшний менталитет молодых — надо все и сейчас!
— Вы обо всем рассказываете в минорных тонах…
— Ну, почему все в миноре… Вы задали конкретный вопрос об образовании, я ответил, при этом говорю не с чьих-то слов, а исходя из собственного практического опыта общения с молодым поколением, со студентами, которые оканчивают медицинские ВУЗы.
Могу привести пример аттестации высших учебных заведений: вместо того, чтобы оценивать уровень подготовки студентов, процент хороших и отличных оценок, проверяющие считают, сколько квадратных метров приходится на одного обучающегося или какова средняя заработная плата преподавательского состава. Если показатели ниже определенного уровня, ВУЗ признается неэффективным. Количество отсеянных за неуспеваемость не должно превышать установленного процента от общего числа студентов, иначе сократят ставки. Если студент тупой, не хочет учиться, но лимит отсеянных исчерпан — все, этого лентяя придется держать в институте, ставить ему незаслуженные оценки. Сами понимаете, какой врач из него получится. Сокращается количество часов по многим предметам: по анатомии, основополагающему предмету; убрали экзамен по глазным болезням, по ЛОР-болезням. А зачет, вы сами понимаете, что это такое. Сейчас практически нет занятий в анатомичке, студенты работают только с книгами. На первых курсах института мы по вечерам ходили в анатомичку на препарирование, нас учили правильно накладывать швы. Сегодня процесс обучения ограничивается книгами и объяснением на пальцах. Я не говорю, что все доктора должны знать все обо всех заболеваниях, но общая врачебная эрудиция быть должна.
…Вы говорите, я с пессимизмом отношусь к происходящему в нашей профессии. Нет, не все так плохо, но на молодое поколение я смотрю с тоской в глазах. Чтобы чему-то научиться и чего-то добиться, нужно крутиться: самому договариваться, чтобы тебя пустили поработать в операционной, в анатомичке.
— Андрей Геннадьевич, в интервью 5 лет назад в качестве основных проблем Вы как главный офтальмолог Иркутской области называли кадровый вопрос и техническое оснащение. Острота проблем не снизилась?
— Что касается кадровой проблемы, она напрямую связана с темой образования, которой мы только что коснулись. Одно вытекает из другого. Мы не можем найти себе нормальных врачей, а врачи нам нужны.
Во-первых, многие боятся ответственности и не хотят к нам идти. Знаете, сколько выпускников медицинских ВУЗов остаются в профессии? Только 40%. Остальные устраиваются представителями фирм-производителей оборудования или препаратов или меняют специальность и к медицине не имеют отношения.
Но есть и положительные моменты: уровень технической оснащенности больниц стал несравнимо выше. Теперь вопрос в том, кто будет работать на новом оборудовании, а специалистов квалифицированных мало, и аппаратура, за которую заплатили огромные деньги, часто простаивает.
Открываются новые специализированные центры, применяются новейшие технологии в диагностике и лечении заболеваний; много сделано в лечении инсультов, четко расписан алгоритм работы скорой помощи больным с острыми сосудистыми нарушениями головного мозга; в каждом регионе открылись перинатальные центры.
— А вопрос заработной платы молодым врачам ждет своего решения…
— Федоров — гениальный человек. Он чего добился? В системе материального стимулирования все было «просто как помидор» (одно из крылатых выражений С.Н. Федорова — прим. ред.). Общий котел, в котором нарезается этот сыр в зависимости от вклада каждого человека: замы директора, хирурги, санитарки, дворники — все получают свою долю. Чем больше МЫ ВСЕ заработали, тем больше получили.
— Характерно ли для Вас чувство зависти?
— Я благодарен Господу, что он наделил меня такой чертой: у меня отсутствует это чувство. Я радуюсь, когда мои врачи хорошо живут, когда люди добиваются успеха, тем более, когда к их успеху я имею непосредственное отношение.
— А это не потому, что у Вас все есть, и Вы всего добились? Вы — человек успешный, с этим не поспоришь.
— Возможно, в какой-то степени это и так. Но сказать, что у меня все есть…
Я сейчас отдал машину дочери, и меня выручает служебная. Думаю купить новую, но пока не имею возможности…
— Помните: «Имею возможность купить козу, но не имею желания; имею желание купить дом, но не имею возможности…»
— Именно так! (Смеется). Мне приятно, что в мою бытность директора люди стали лучше жить, красивее становится филиал; радуются пациенты, сотрудники с удовольствием идут на работу. Вот в чем счастье, а не в том, чтобы набить себе карманы, жрать и пить.
…Когда я в 1994 году принял руководство филиалом, наша территория была «лысая», неухоженная. Я решил посадить деревья. Хотя многие сотрудники не соглашались. Сейчас деревья выросли большие, получился настоящий дендрарий; у каждого дерева табличка с названием, регионом произрастания. Люди сюда приходят просто отдохнуть, полюбоваться красотой природы. На двадцатилетие филиала мы высадили «Аллею дружбы МНТК». Мы продумали сценарий: каждому директору филиала выдали майку с фамилией на спине и номером, причем это был порядковый номер филиала по дате его открытия: 1-й — Москва — был у Тахчиди, у меня — 9-й и т.д. Все переоделись в моем кабинете и под звуки футбольного марша (нас 11 человек, как в футбольной команде) побежали к месту будущей аллеи, где нас ждали рабочие. Нам дали фартуки, лопаты, лейки, и каждый директор высадил свое дерево. Рядом с каждым деревом поставили таблички с названием города. Так появилась рябиновая аллея. Сейчас каждый директор филиала, когда приезжает к нам, любуется и ухаживает за «своим» деревом.
— Вы директор крупного медицинского учреждения, заведующий кафедрой, главный офтальмолог огромного региона. Понятно, что часть функций Вы делегируете своим заместителям…
— Безусловно, иначе нельзя…
— Решение каких вопросов Вы оставляете за собой?
— Прежде всего, это касается стратегического направления развития, вопросов организации нашей работы, когда мнения моих соратников и мое расходятся. В этом случае мое слово имеет решающее значение. В большинстве случаев я не ошибался, как мне кажется. В мою зону ответственности входят также финансовые вопросы.
— Со сменой статуса МНТК, с ФГБУ на ФГАУ, Вы стали более свободно распоряжаться финансовыми средствами? Изменилось ли что-нибудь?
— Нет, каких-либо изменений пока не видно, для чего все было сделано для меня и для всех остается загадкой.
— Генеральный директор общается только с Вами?
— Нет, не только со мной. Надо сказать, что наш генеральный — человек достаточно демократичный, общается с моими заместителями, с большим уважением относится к сотрудникам. Я вижу в Александре Михайловиче Чухраёве очень хорошую манеру руководства — не сверху, а партнерское.
— Вы, наверное, часто испытываете удовлетворение от своей работы, говорите себе: «Ай да Щуко, ай да молодец!» Не могли бы привести пример, когда Вы себя хвалили?
— Да, бывает! (Смеется). Ну вот хотя бы последний пример: пришел я к министру здравоохранения области (он возглавляет тарифный комитет ОМС) и на повышенных тонах выразил свое отношение к системе «койко-день». Министры у нас меняются как перчатки, и каждый год приходится доказывать новому, что система граничит с идиотизмом. Министр, бывший военный, выслушал меня; звонит на следующий день: «Андрей Геннадьевич, все решено, никаких «койко-дней»! Идиотизма больше не будет». Такой вот пример. Но самое большое удовлетворение получаешь тогда, когда поможешь пациенту, и он тебя благодарит. Это — вершина блаженства.
— Ощущение не притупляется с годами?
— Что вы? Наоборот! Когда знаешь, что без твоего участия человек бы ослеп, получаешь чувство удовлетворения, которое ни с чем нельзя сравнить, ни с какими организационными успехами.
— У каждого человека есть настоящие друзья, есть ли они у Вас и сколько это человек?
— Мало. Их не может быть много.
— Считаете ли Вы себя примером для подражания?
— Нет.
— Имея в своем распоряжении час аудиенции с Президентом РФ, какие темы Вы бы обсудили?
— Конечно, вопросы, касающиеся здравоохранения. Много нерешенных проблем, зато много победных реляций. Я вам сегодня об этом говорил. Подготовка кадров, начиная со школы, строгий отбор к специальности не только с позиции знаний, но и характерологических качеств будущего врача и многое другое.
— Как Вы можете охарактеризовать себя в двух словах?
— Оптимистичный пессимист.
— Способность, которой Вам хотелось бы обладать?
— Выдержка, хладнокровие, спокойствие.
— Самый лучший, ценный совет, который Вам дали? Кто это был?
— С.Н. Федоров: «Хватит спать! Только вперед!»
— Благодарим Вас, Андрей Геннадьевич, за интересный, откровенный разговор!
Интервью провели Лариса и Сергей Тумар
«Поле зрения. Газета для офтальмологов» №1, 2017