— Юрий Викторович, в профессиональных кругах Вы известны как человек, активно применяющий новые методики в офтальмохирургии…
— У меня действительно всегда присутствовал интерес к новым технологиям в хирургии. Но одного интереса мало. В филиале создана четкая система внедрения новых технологий. Я курирую направление хирургии хрусталика и коррекции афакии с 1993 года. Поэтому все, что связано с данным направлением, попадает в зону моих интересов. В зоне ответственности не только освоение новых технологий, но и научный анализ полученных результатов и дальнейшее тиражирование новых технологий в клинике…
Мною первым в России в 1997 году была имплантирована интраокулярная линза из гидрофобного акрила, в 2003 году — первая мультифокальная дифракционная интраокулярная линза нового поколения, в 2004 году — первая в России торическая интраокулярная линза.
— Почему Вы стали заниматься именно рефракционной хирургией хрусталика?
— Во-первых, школа рефракционной хирургии, созданная Святославом Николаевичем Федоровым, определила и направление моих научных исследований.
Во-вторых, с психологической точки зрения мне ближе именно эта область офтальмологии. Она мне интересна тем, что позволяет после проведенной операции значительно улучшить зрение пациента, увидеть результат своей работы… Это, к сожалению, возможно далеко не во всех областях офтальмологии. Порой речь идет только о сохранении имеющихся остатков зрительных функций, а не об их улучшении.
В-третьих, уже в детстве я знал, что стану не просто врачом, а именно хирургом. Тогда я еще не думал об офтальмологии. Но свой путь в медицине связывал именно с хирургией.
— Ваше желание было связано с семейными традициями?
— Я родился и вырос в медицинской семье. Мой дед, Михаил Гаврилович, был военным врачом и закончил службу в звании полковника. Отец, Виктор Михайлович, блестящий хирург, выпускник Первого Ленинградского медицинского института 1961 года выпуска. В течение сорока лет он работал в Центральной районной больнице города Ломоносова (этот город административно является частью Санкт-Петербурга). Работа в ЦРБ мало чем отличалась от фронтовой передовой…16 дежурств в месяц…
Отец буквально жил в клинике, и мы с братом носили ему еду и на всю жизнь впитали в себя запах больницы. В этой же больнице в качестве врача-кардиолога работала моя мама, Нина Сергеевна. У нас с братом был отличный пример в жизни, и когда пришло время выбирать профессию, для нас выбора практически не стояло — конечно в хирургию! Мой старший брат Александр тоже стал врачом-хирургом. Он работает в отделении экстренной травматологии в Санкт-Петербургской городской больнице №26.
— Ваша собственная семья тоже связана с медициной?
— С моей супругой Натальей Юрьевной мы поженились на шестом курсе медицинского института, в 1986 году. В 1988 году родился сын Сергей, в 1990 году — дочь Александра. Наташа — врач-сурдолог. Она работает в городском гериатрическом центре, занимается вопросами слухопротезирования. Сергей, тоже выпускник Санкт-Петербургского медицинского университета, решил стать врачом-офтальмологом. Сейчас он закончил клиническую ординатуру, собирается поступать в аспирантуру. Александра — искусствовед, она закончила исторический факультет Санкт-Петербургского университета и учится в магистратуре в Европейском Университете.
— Хотелось бы спросить Вас о современных тенденциях в развитии хирургии хрусталика. Что из новшеств последнего десятилетия Вы считаете наиболее важным и ценным?
— На мой взгляд, одно из важнейших инноваций последнего десятилетия — приход лазерных технологий в хирургию. В последние годы стали активно внедряться фемтосекундные лазеры — это лазеры с очень коротким временем воздействия: 10-15 секунды. В хирургии хрусталика лазеры обычно используются на подготовительном этапе операции. Например, с помощью лазера можно вскрыть капсулу хрусталика. Также лазер может разделить плотную часть ядра на фрагменты. Существует возможность с помощью лазера создать хирургические разрезы сложных профилей, четко калиброванные под диаметр хирургического инструмента, одновременно можно воздействовать на роговицу, изменяя ее профиль.
Вторым важным направлением является повышение предсказуемости рефракционного результата после операции замены хрусталика: разработка формул нового поколения для расчета оптической силы искусственного хрусталика, усовершенствование измерительной аппаратуры, появление навигационных систем и их интеграция в операционный микроскоп…
— Вы довольно много времени проводите за рубежом. У Вас есть возможность изучить опыт работы зарубежных клиник. На что Вы обращаете внимание в этих поездках?
— Интересно обратить внимание на организацию здравоохранения. Например, в нашей стране действующие медицинские стандарты все еще предполагают проводить многие офтальмологические операции в условиях стационара. Это относится и к операциям по поводу катаракты. Во всем мире подобные операции проводятся амбулаторно.
— Но ведь и в России операции по поводу катаракты все чаще выполняются амбулаторно…
— Совершенно верно. Но у нас медицинским учреждениям подобные операции амбулаторно выполнять невыгодно с финансовой точки зрения. Гораздо выгоднее проводить хирургические вмешательства в условиях стационара.
— Как Вы думаете, почему сложилась подобная система?
— На самом деле значительное число российских клиник пока не способны выполнять операции по поводу катаракты амбулаторно в силу недостаточной технической оснащенности. Имеющиеся медицинские стандарты отражают существующие реалии. Но с другой стороны, страховые компании должны стимулировать применение современных методик. И денежные средства необходимо вкладывать в оборудование и медицинские технологии, а не в содержание коек!
— Каким образом можно изменить существующее положение дел?
— Это вопрос совместной работы государства, страховых компаний и медицинского сообщества.
— Одна из проблем, с которой сталкиваются российские офтальмологические клиники: очереди на операции по поводу катаракты. Как избавиться от этих очередей?
— «Прекрасные глаза — каждому» — это был лозунг, которому следовал Святослав Николаевич Федоров всю жизнь и который начертан и на наших знаменах. Зрение — самый большой дар, который дала нам природа и каждый человек имеет право на свет!
На сегодняшний день в Санкт-Петербургском филиале МНТК ежегодно проводится более 9 000 операций по поводу катаракты. При этом только половина операций оплачивается по системе ОМС. Остальные операции оплачивают сами пациенты или частные страховые компании. Очередь на операции за счет ОМС может растянуться до трех лет. Это очень удручающие цифры!
Я могу привести такие цифры. В США ежегодно проводится около трех миллионов операций по поводу катаракты. В нашей стране — около трехсот тысяч операций. При этом население России в два раза меньше, чем население США. Получается, что для того, чтобы «сравняться» с Америкой в нашей стране необходимо проводить около полутора миллионов операций по поводу катаракты в год. Полтора миллиона, а не триста тысяч!
Обращу внимание еще на один аспект: если очередь на операцию катаракты превышает один год, то это самым негативным образом характеризует национальную систему здравоохранения. Несколько лет назад такая ситуация образовалась в Великобритании. Этот вопрос там обсуждался на заседании кабинета министров.
Англичане приняли экстренные меры: государство выделило дополнительные средства, чтобы операции по поводу катаракты для пациентов системы ОМС (в Великобритании тоже существует система обязательного медицинского страхования) проводились в частных клиниках. Кроме того, в страну были специально приглашены зарубежные офтальмологи, чтобы помочь британским коллегам в проведении операций.
— В нашей стране организаторы здравоохранения тоже осознают важность этой проблемы?
— Думаю, что в российском министерстве здравоохранения тоже понимают, что необходимо проводить больше операций, необходимо избавиться от очередей.
— Вы являетесь заместителем директора Санкт-Петербургского филиала МНТК по научно-педагогической работе. Какие задачи Вы ставите перед собой на этом посту?
— Санкт-Петербургский филиал является одним из ведущих научных центров страны в целом ряде областей офтальмологии: рефракционной хирургии, патологии хрусталика, патологии сетчатки и стекловидного тела, детской офтальмологии. Мы стараемся вовлекать молодых врачей в научный поиск, привить им вкус к экспериментальным исследованиям. Стимулом в этой работе является возможность доложить результаты своего исследования на российских или международных профессиональных конгрессах, возможность профессионального общения, что открывает путь к вершинам выбранной профессии.
Мы внедряем наиболее перспективные инновационные технологии. В зоне ответственности научного отдела — постоянный мониторинг новых технологий, которые появляются в мире и научный анализ результатов лечения. Это очень ответственный и непростой участок, который определяет позиции клиники на многие годы вперед.
Как писал А.И. Куприн: «Боже мой, боже мой, — медицина идет вперед гигантскими шагами, и просто нет возможности следить за ее успехами. Каждый день слышишь и читаешь о новых средствах, до сих пор никому не известных; узнаешь, что те методы и приемы, которые только вчера считал последним словом науки, сегодня уже сделались смешною рутиной. Да как еще подумаешь, что — что ни человек, то новый, совершенно отличный от другого организм, и что поэтому от одной и той же болезни Ивана следует лечить иначе, чем Петра, так просто руки опускаются!
Если этот горячий монолог услышит старый, поседелый в щупанье пульса врач, он улыбнется так же, как улыбается окуренный пороховым дымом ветеран, когда новобранец передает ему свои первые боевые впечатления...»
03.07.2013
Беседу вел Илья Бруштейн
Фотографии из личного архива Ю.В. Тахтаева