Первое впечатление о человеке нередко бывает самым верным и точным. К.м.н., ведущий научный сотрудник отдела глаукомы ФГБНУ «Научно-исследовательский институт глазных болезней» А.А. Антонов при личном общении сразу же вызывает доверие. Молодой, улыбчивый, доброжелательный, уверенный в себе, внимательный доктор. Такой эскулап уже своим внешним видом вселяет в пациентов уверенность в успехе лечения.
Правда, порой пациенты принимают Алексея Анатольевича за начинающего специалиста: он выглядит гораздо моложе своего биологического возраста. На самом деле доктор Антонов находится в самом расцвете творческих сил: он готовит к защите докторскую диссертацию, участвует в осуществлении различных научных проектов отдела глаукомы, проявляет большую хирургическую активность.
Наша встреча с А.А. Антоновым состоялась по рекомендации руководителя отдела глаукомы, профессора В.П. Еричева. Валерий Петрович, являющийся также заместителем главного редактора нашего издания, убеждён в том, что газета «Поле зрения» должна представлять деятельность не только умудрённых опытом корифеев отечественной и зарубежной офтальмологии, но и работу молодого и среднего поколения учёных.
* * *
Годы становления
— Алексей Анатольевич, в Институте глазных болезней сложился стабильный коллектив. Здесь можно встретить немало коллег, пришедших в качестве клинических ординаторов, сделавших в этих стенах первые шаги в профессии и оставшихся работать на долгие годы. Вы не являетесь исключением.
— Моя жизнь связана с НИИ глазных болезней с 2004 года. Я тоже был клиническим ординатором, потом остался работать в качестве научного сотрудника.
— Каким был Ваш путь в медицине?
— В детстве у меня никогда не возникало желания стать врачом. Но, с другой стороны, некоторые знания и навыки, приобретённые ещё в детском и подростковом возрасте, помогают мне и поныне. Например, меня с юных лет интересовали компьютерные технологии.
— Это, наверное, неудивительно, учитывая Ваш сравнительно молодой возраст. Вы ведь выросли в компьютерную эпоху!
— Первый персональный компьютер появился у нас в доме в 1994 году. Это был отечественный аналог компьютера ZX-Speсtrum. Он загружался с кассетной ленты. Мне тогда было 13 лет. Компьютер купила мама, чтобы поддержать интерес сына к техническому прогрессу. До этого я работал на компьютере в школе, начал изучать азы программирования. Это помогает и сейчас, потому что учёный-медик должен разбираться в возможностях наших «электронных помощников».
Будучи подростком, я мог представить себе, что в будущем стану программистом. В старших классах я попал в класс с медико-биологической специализацией. Мне это было интересно. Но не могу сказать, что уже в то время мне захотелось стать врачом. У нас был углублённый курс биологии, химии, физики. Также большое внимание уделялось русскому языку и литературе.
— Вы в Москве учились?
— Это была подмосковная школа, Раменская Гимназия, которая известна в России высоким уровнем подготовки выпускников.
— Какие предметы Вам больше всего нравились в школе?
— Химия, биология, русский язык. Грамотность — это важная часть человеческой культуры. Успешно участвовал в олимпиадах по этим предметам. Особенно хорошо шла биология. Участвовал во всероссийских олимпиадах по биологии.
Наш класс находился «под опекой» Первого МГМУ им. И.М. Сеченова (тогда Московской медицинской академии или «Первого меда», как этот ВУЗ называют в разговорной речи). Преподаватели академии проводили лекции, семинары, экскурсии, знакомили со спецификой врачебной и научно-исследовательской медицинской работы.
После десятого класса в течение месяца я поработал санитаром в районной больнице. Мыл полы, стерилизовал инструменты, присутствовал на операциях и т.д. Поэтому уже в детстве некоторые представления о работе медиков у меня были.
— Активное участие в олимпиадах повлияло на Вашу жизнь?
— Школьные олимпиады — дело хорошее, так как они способствуют формированию научного мышления. Например, на олимпиадах по биологии нужно ответить на каверзные вопросы, опознать различные микропрепараты. Это могут быть кусочки ткани, клетки крови и т.д. Бывают сложные задания, связанные с классификацией гербариев.
Вроде бы гербарии с медициной прямо не связаны. Но, в любом случае, знание всех без исключения областей биологии (от ботаники до анатомии животных и человека) создаёт прочную основу для последующего медицинского образования.
Подготовка к олимпиадам учит детей трудолюбию, дисциплине. Кроме того, когда я поступал в ВУЗ, для победителей олимпиад были льготы. Тогда была другая система оценки знаний школьников. Я окончил школу в 1998 году. Ещё не существовало Единого государственного экзамена (ЕГЭ). Но победители олимпиад получали в качестве награды так называемые «рекомендательные письма». Такое письмо можно было отправить ректору любого вуза, где хочешь в дальнейшем учиться.
Некоторые вузы принимали победителей олимпиад без экзаменов, другие предлагали им сдать только один вступительный экзамен или пройти тестирование.
— А как было у Вас?
— У меня получилось совсем просто. В нашем медико-биологическом классе выпускные экзамены в школе одновременно являлись вступительными экзаменами в Первый мед. Поэтому студентом я стал «автоматически». Всё-таки решил стать врачом, а не программистом или биологом!
— Какие области медицины Вас особенно заинтересовали?
— Сначала травматология понравилась, а уже потом, на последнем курсе вуза — офтальмология. Говоря простым языком, в травматологии встречаешь настоящий «экстрим». Речь идёт о жизни и смерти. В годы моей учёбы как раз шла чеченская война. Это, конечно, трагические события. Но во время подобных катаклизмов именно травматология выходит на первый план.
Параллельно с учёбой я устроился медбратом в военный госпиталь имени Бурденко. Это была трудная, но чрезвычайно интересная работа. Конечно, мы имели дело не только с боевыми травмами. Однажды во время моего дежурства привезли военнослужащего, который в воздухе выпал из люка вертолёта. Высота была сравнительно небольшая, и он остался жив.
Но у парня были сломаны обе ноги, имелись повреждения внутренних органов. Что особенно интересно в травматологии? Приходится иметь дело с множественными тяжёлыми травмами. И здесь очень важно междисциплинарное взаимодействие медиков, соблюдение определённого порядка оказания медицинской помощи.
На шестом курсе, пройдя курсы по всем медицинским специальностям, я делал выбор между оториноларингологией и офтальмологией, поскольку они ассоциированы с физикой, электроникой. Стал офтальмологом потому, что эта область в наибольшей мере связана с применением современных научных технологий, сложных приборов, высокотехнологичных диагностических исследований. Современная офтальмология бурно развивается. И это делает нашу профессию особенно привлекательной!
Кстати, работая медбратом в госпитале имени Бурденко, я мог наблюдать за работой офтальмологов. Например, при ранении лица, затрагивающего орган зрения, пациента сначала осматривает именно офтальмолог. Происходит первичная хирургическая обработка в области глаза и его придаточных органов. Потом наступает очередь ЛОРа, нейрохирурга, травматолога.
Главное в травматологии — не потерять время, обеспечить продолжение жизнедеятельности жизненно важных органов: сердца, почек, мозга. Работа в травматологии «по-особому» дисциплинирует врача. И этот опыт очень пригодился мне, когда я стал врачом-офтальмологом. В нашей профессии тоже важно не потерять время, тоже случаются экстренные ситуации.
— Как происходило Ваше первое знакомство с миром офтальмологии?
— В медицинских вузах этот предмет изучается на пятом курсе. Я сразу обнаружил, что офтальмология теснейшим образом связана с физикой. Эта медицинская дисциплина предполагает солидный физико-математический багаж. Необходимо понимать процессы, происходящие в глазу, разобраться с преломляющими свойствами сред глаза. Очевидно, что офтальмология немыслима без оптики, ведь глаз — это оптический прибор. Оптика, в свою очередь, это раздел физики.
Свойства упругих тканей глаза влияют на внутриглазное давление. Изучение биомеханики тоже невозможно без физики. В общем, офтальмолог должен быть учёным, врачом с широким кругозором. Эта область медицины стала манить меня всё сильнее и сильнее. Я стал посещать научно-исследовательский студенческий кружок при кафедре офтальмологии родного вуза.
Перед началом операции
В студенческом офтальмологическом кружке с нами занимался Георгий Анатольевич Соколовский, человек, который привил любовь к специальности многим моим коллегам. В это же время я познакомился с научным сотрудником отдела глаукомы НИИ глазных болезней Сергеем Юрьевичем Петровым. Именно он и предложил мне поступать в клиническую ординатуру и заинтересовал исследованиями глаукомы. Сергей Юрьевич многому научил меня в офтальмологии и продолжает помогать в профессиональном развитии.
— Какие темы затрагивались в научном кружке? Что Вам запомнилось?
— Студенческий кружок — это возможность для будущих врачей почувствовать специфику научной работы. И не просто «почувствовать специфику». Речь шла о первых самостоятельных исследованиях. Это было очень интересно!
Мы изучали применение различных шовных материалов в офтальмохирургии. Рассматривались различные нити, и ставился вопрос, как на них реагируют ткани глаза. В том числе речь шла об операциях по поводу глаукомы. Швы накладывают и на склеру, и на конъюнктиву. Как правило, они остаются на всю жизнь. Важно, чтобы реакция тканей глаза на эти швы была минимальной. Сначала мы знакомились с литературой, потом стали оперировать кроликов, анализировали гистологические препараты.
Научная и лечебная работа
— Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе в Институте глазных болезней.
— В качестве клинического ординатора необходимо познакомиться с работой всех подразделений Института. В 2006 году после окончания ординатуры я стал младшим научным сотрудником отдела глаукомы. Потом — научным сотрудником, старшим и затем ведущим научным сотрудником.
— Почему Вы решили работать именно в отделе глаукомы?
— Это заболевание таит в себе много загадок. Предстоит ещё многое предпринять для изучения его патогенеза. Работы хватит и для нашего поколения, и для будущих поколений!
Что меня особенно заинтересовало? Вопрос применения различных приборов и различных диагностических методов. В том числе использование фотографии (аналоговой и цифровой).
— В каких случаях, в каких ситуациях целесообразно использование фотографии?
— Таких ситуаций очень много. Например, с помощью флюресцирующего красителя происходит визуализация путей оттока внутриглазной жидкости. Для получения таких фотографий используется обычная фотощелевая лампа (микроскоп). Раньше применяли аналоговые фотоаппараты с чёрно-белой плёнкой. Сейчас используются цифровые фотоаппараты.
С детства фотография была одним из моих увлечений. Поэтому заниматься изготовлением и анализом фотографий для меня очень интересно!
— Чем Вы стали заниматься в качестве сотрудника отдела глаукомы?
— Сотрудники отдела одновременно занимаются анализом нескольких научных тем. Надо уметь работать в «режиме многозадачности». Одной из первых научных тем в качестве сотрудника отдела стал анализ операций по коррекции пресбиопии при повышенном внутриглазном давлении.
— Повышенное внутриглазное давление является одним из основных симптомов глаукомы.
— Повышенное внутриглазное давление часто, но далеко не всегда является симптомом глаукомы. Но это основной фактор риска. Наша задача состояла в том, чтобы проанализировать, можно ли проводить операции по коррекции пресбиопии и одновременном снижении внутриглазного давления.
