Об учителе
М.В. Вольская, Нижний Новгород
Древние греки утверждали, что влияние учителя вечно. Прошло много лет с тех далеких дней, когда мы повышали свою квалификацию в Институте глазных болезней им. Гельмгольца. Но в наших сердцах светлый облик Э.С. Аветисова занимает много места. Мы приезжали в институт, как в храм. Нас доброжелательно встречали, современное оснащение, специалисты высокой пробы, доктора старались все показать, научить последним достижениям науки. Мы помним Э.С. Аветисова, И.Л. Смольянинову, Ю.З. Розенблюма, Т.П. Кащенко и многих других. Мы с большой признательностью вспоминали их всегда и считали большим везением учиться у таких педагогов. Профессор Э.С. Аветисов приветливо встречал нас, такой симпатичный, с седоватой шевелюрой, спокойный, без суеты. Читал нам лекции по лечению амблиопии, миопии. А мы добросовестно, как в студенческие времена, записывали услышанное в тетради. Заботился и о бытовой стороне жизни. Запомнилось, как мы жили в гостинице «Россия» — очень красивой, благоустроенной, с чудесным видом из громадных окон.
Интересен был симпозиум по лечению косоглазия с учеными, приглашенными из-за рубежа. С большим интересом слушали доклад Кюпперса из Германии, выступление Арруга, Заксенвегера, Пигасу из любимой Франции, в которую я ездила многократно. Без профессора Э.С. Аветисова этот симпозиум вряд ли удался бы. Он был любезным хозяином этого съезда. Кавказское гостеприимство украсило эту встречу. Под занавес в ресторане «Прага» был накрыт банкет, где веселились и лихо отплясывали все, невзирая на возраст и титулы. Симпозиум закончился, а воспоминания остались надолго.
Сейчас уже другие времена, совсем другие приоритеты. Но наше многократное пребывание в Институте, наши знания и умение применять все услышанное на практике, уверенность в себе — все это очень пригодилось в жизни.
Э.С. Аветисов был моим оппонентом на защите моей кандидатской по вертикальному косоглазию — защита прошла успешно, единогласно. Спасибо ему большое.
Время не властно, забыть такой плодотворный период в жизни невозможно.
Мы всегда будем с благодарностью вспоминать нашего учителя и всю ту команду прекрасных педагогов, которые сделали так много для нашего достойного пути в любимой офтальмологии…
Об отце...
С.Э. Аветисов
Писать об отце непросто. Говорить о нем, как о научном деятеле, замечательном офтальмохирурге, хорошем враче? Об этом лучше знают его соратники и сотрудники института, в котором он проработал большую часть своей жизни. А как писать о том, что составляет твою собственную память о родном и очень дорогом тебе человеке, который никогда не уйдет из твоего сердца? Оказалось, что это очень трудно.
Сейчас по прошествии стольких лет, я гораздо лучше и острее стал понимать своего отца (вероятно, это в природе человеческой — «лицом к лицу — лица не увидать...»).
Отец был, безусловно, сильным человеком. Мне, сегодняшнему, даже представить себе трудно, какое мужество надо иметь, чтобы, будучи ассистентом кафедры глазных болезней Самаркандского медицинского института, пройти по конкурсу и переехать со всей семьей в Москву для работы в одном из известнейших офтальмологических учреждений страны — Институте им. Гельмгольца. И не просто переехать, а заняться совершенно новым для себя делом — детской офтальмологией (кандидатская диссертация была посвящена проблеме распространенного в Узбекистане заболевания — эпидемического конъюнктивита). Нашу семью, как и многие другие семьи сотрудников института им. Гельмгольца, поселили в одном из зданий, находящихся на его территории (за стеной нашей единственной комнаты в 20 квадратных метров жила известный морфолог, профессор Э.Ф. Левкоева). Со многими известными офтальмологами, о которых нынешнее поколение знает только по научной литературе, мы с моим братом Валерием были знакомы лично. Может быть, поэтому жизнь этого института для меня не безразлична и сегодня — ведь правильно говорят: «Мы все родом из детства».
Отец вместе со своими сотрудниками занимался очень серьезным и важным делом — охраной зрения детей и подростков. Работа в клинике днем — к вечеру перемещалась к нам в квартиру, и для нас — детей — это было совершенно естественно. И, наверное, поэтому для нас с братом вопрос о выборе профессии не стоял: мы были посвящены в офтальмологию задолго до того, как получили право заниматься ею профессионально. Но отец никогда императивно не влиял на наши с братом решения — он доверял нам и очень боялся оскорбить нас недоверием. Я думаю, многие, кто был с ним лично знаком и кто работал вместе с ним, подтвердят, что, несмотря на свой сильный и волевой характер в профессии, он был удивительно мягким и деликатным человеком в жизни. И для нас с Валерием на протяжении всей жизни отец был скорее старшим товарищем, чем неким режиссером, со знанием дела направляющим жизнь своих детей. Теперь, когда мой сын также выбрал профессию офтальмолога, я убедился, как трудно порой видеть в собственном ребенке независимую личность, признавая его право на ошибку, тем самым давая ему возможность быть самостоятельным, а значит — профессиональным. У отца это всегда получалось.
Отец был не только офтальмологом, серьезно занимающимся научным трудом врачом и администратором, он был веселым, легко увлекающимся человеком, умеющим «зажечь» своим увлечением других людей. Когда-то давно (мне было, наверное, лет 7) отец со своим другом профессором Е.С. Вайнштейном взяли меня с собой на футбол. С тех пор я «заболел» и страстно «болею» за «Спартак» до сих пор и ничего с собой поделать не могу. Все начинается в детстве.