30 декабря 2019 года, на 194 году жизни перестало биться сердце Московской глазной больницы. Последние годы, несмотря на тяжелую болезнь вследствие нанесенных смертельных ранений и безразличия людей в пиджаках, больница до последних часов продолжала выполнять свой долг.
Что же она собой представляла и чем заслужила такое почтительное отношение к себе? Почему сегодня для каждого, кто прочувствовал ее стены, душу, отзывчивость, открытость, профессионализм, это большая потеря? Просто вспомним о больнице, как о живом человеке, свидетельнице трех веков, в которой находили отражения все исторические, научные, финансовые, архитектурные и просто человеческие перипетии страны.
Больница родилась в 1826 году, в эпоху царского самодержавия и почти сразу после событий декабря 1825 года. Примером для рождения больницы стала двоюродная старшая сестра из Санкт-Петербурга. Но еще до ее рождения в стольном граде Москве были попытки создать аналогичное учреждение.
Родителями новоиспеченного творения медицины стали выходцы из Пруссии (как и большей части просвещенной медицины того времени) и ведущие филантропы страны и города. Родители нашли поддержку в самых высоких кабинетах того времени. И вот больнице было завещано быть как «благотворительное заведеніе, имѣетъ цѣлію безденежно подавать помощь бѣдным людям, страждущим глазными болѣзнями».
В первые четыре года родителям пришлось приютить свое дитя на съемных комнатах у господ Ланг (мое прим.: для современников — сейчас это здание ГИТИСа). Но уже в младенчестве больница стала ярким светом для многих этот свет не видевших. Ребенок рос быстро и нуждался в собственном доме. Для этой цели была подключена вся общественность и организован благотворительный концерт, который посетил Император Николай I. Замечены на концерте были и А.С. Пушкин, и другие яркие личности того времени.
О концерте писали так: «...был дан концерт в пользу Московской Глазной больницы; Его Императорское Величество изволил осчастливить оный своим высочайшим присутствием; многие благородные обоего пола особы, споспешествуя благотворительной цели в пользу страждущего человечества, украсили оный концерт своими талантами; съезд состоял из 2657 особ, из числа коих на хорах было 600».
«Въ пользу Московской Глазной больницы, на каковое употребленіе ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО пожаловалъ 5ооо руб. Но можно ли умолчать о другомъ утѣшительномъ и благотворномъ подвигѣ для неимущихъ, со слезами благоговѣйной радости лобызающихъ милосердую Десницу Августѣйшаго МОНАРХА, удѣлившаго на воспоможеніе».
Собранные средства позволили больнице получить собственное жилье, которое в итоге и стало ее домом до последних дней жизни. Уже тогда по воле Его Величества архитектором Осипом Бовэ был создан проект с выравниванием плеч-крыльев здания до одного уровня, который был окончательной реализован... спустя 140 лет (для масштабов истории — это не срок, согласитесь).
Уже на 6-летие ребенок получил свой первый паспорт: официальный устав и полное покровительство Императора и министерства внутренних дел. Быть в числе родственников-попечителей больницы было большой честью (но и некоторой выгодой позже тоже, куда ж без этого в нашем прагматичном мире). Поддержку как медицинскую, так и образовательную с момента рождения больница получала от двух крупных учителей того времени — докторов Эвениуса и, на некотором этапе, Гильденбрандта. Росший авторитет и прекрасные способности к учебе привели к тому, что в 20-летнем возрасте больница не только давала свет тысячам просящим его, но стала уже делиться своим опытом со студентами на тот момент одного с ней возраста. Так из частной больницы она стала еще и Университетской клиникой, получив свой диплом высшего образования в лице Императорского Московского Университета (а ее отец, Петер Броссе, звание профессора). В это же время больница была крещена самим митрополитом Коломенским Филаретом. Крест был помещен на самом фронтоне, а внутри расположилась церквушка, в которой в том числе заключались браки (мое прим.: в сохранившейся «обыскной книге» можно найти и заключение второго брака будущим профессором Маклаковым).
Уже среди первых студентов мы можем увидеть яркие имена офтальмологов и не только Москвы: Густав Иванович Браун, ставший на многие годы главным отцом больницы, его будущие соратники С.Н. Ложечников и Н.А. Маклаков, А.Э. Юнге, ставший основателем современной кафедры Военно-медицинской академии (а также еще и замечательного местечка Коктебель в Крыму). Авторитет Московской глазной больницы выходил уже далеко за пределы Московской губернии.
Началом расцвета несомненно можно считать 1860-е годы, когда команда-триумвират в лице Браун-Маклаков-Ложечников из перспективного, крепкого и очень образованного юноши сделали больницу зрелым и авторитетным учреждением. К своему 50-летию больница получала поздравления не только из разных уголков Империи, но и из-за рубежа. Росла и публикационная активность больницы. Отмечание первого юбилея было сделано с размахом того времени (с обязательной службой в церкви). Изготовленные по этому случаю настольные медали до сих пор очень ценятся в антикварном мире — и это только бронзовые (по документам монетного двора были еще и золотая, и серебряные, но история их где-то скрыла...). К этому возрасту больницу уже не удовлетворяло только обучение студентов (хотя специально для них отцом больницы был издан первый на русском языке учебник по офтальмологии), и она стала готовить еще и окулистов-ординаторов. Так произошел новый педагогический рост уже зрелого представителя общества. К 55-летию больница «приподняла» свои плечи-крылья до уровня 2-го этажа.
Рост офтальмологических кадров Москвы (и во многом благодаря именно нашей красавице) привел к необходимости их объединения. Расширение лучших офтальмологических умов привели к рождению у больницы нового ребенка — Московского офтальмологического кружка, который через несколько лет станет уже статным обществом, определявшим многие десятилетия жизнь всех городских Коллег больницы. Ближе к своему 65-летнему возрасту впервые почувствовалась необходимость обновления дома (дом на 60 лет старше больницы). Но было принято мудрое решение родить новую (и современную!) клинику на Девичьем поле, оставив уже заслуженному ветерану чуть более спокойную жизнь пожилого гражданина и неутомимого практика медицины, дав на время отдых от напряженной педагогической деятельности.
Но смена поколений врачевателей в этот период и становление отцом больницы опытного С.Н. Ложечникова принесли больнице новую жизнь, и она стремительно ворвалась в век двадцатый. Больница следила за всем самым современным: в ней появились электрическое освещение и дополнительный блок операционной, врачи больницы не забывали о педагогической и научной деятельности, стены больницы были основным домом окулистического общества.
В первые годы нового века в больнице появились и первые женщины-врачи (как же без них было бы скучно и тяжело, и как невозможно представить без них любую больницу сейчас). Скоропостижная смерть Ложечникова после коротких заочных споров (о tempora, о mores!) привела к возвращению в больницу когда-то ее молодого ученика, а теперь большого авторитета профессора С.С. Головина. К больнице вновь вернулся педагогический азарт. Больница сразу же вновь стала домом для студентов, которые дарили ей молодость и энергию, а сами брали бесконечные знания об окулистике того времени. Больница стала славиться и своей патоморфологией.
Первая мировая война застала больницу и страну в сложное время. Патриотические движения больницы привели к открытию при ней лазарета. Однако военные неудачи, рост революционных настроений, отсутствие среди отцов-попечителей разумных голов не оправдали надежд больницы, и вместе со всей страной она оказалась в пучине на развалинах Империи. Это наследство досталось одному из сыновей больницы — доктору Н.Н. Дислеру. Он смог не только вывести больницу в новый государственный разряд клиники, но и начать новый опыт педагогической деятельности — совершенствование врачей-офтальмологов (будущий прообраз ЦИУв, родителем которого уже станет спустя несколько лет М.И. Авербах, но первой в этом направлении в Москве все-таки была Московская глазная больница).
Но возраст больницы брал свое, и она требовала серьезной реконструктивной операции. Не имея достаточного опыта в строительстве, больница на 14 лет оказалась под руководством двух неофтальмологов.
Страницы: 1 2
