— У пациента не возникает ощущения, что Вы назначаете несколько консультаций просто с целью заработать деньги?
— Это мой случай, и пациенты готовы платить за каждый визит. Они были у других докторов, и никто не смог решить их проблемы за один день. Нам ведь не приходит в голову требовать от стоматолога вылечить зуб за один сеанс, здесь происходит то же самое. К сожалению, мы не всегда делаем циклоплегию, и это не потому, что не хотим. Мои пациенты — активные люди 23-25 лет, и представьте, если я им закапаю атропин, они не смогут ездить на автомобиле неделю. Вы думаете, они придут ко мне в следующий раз? Приходится прибегать к расчетам, приглашать на другой день, чтобы посмотреть, как отреагирует аккомодация на назначенное средство коррекции. Вообще, пациент должен доверять своему врачу, иначе лучше вообще к нему не ходить.
— У Ваших пациентов, людей продвинутых, активных есть культура ношения контактных линз? Часто приходится слышать о том, что люди элементарно не моют руки перед манипуляциями с линзами или однодневные линзы носят неделю.
— Может это покажется странным, но отношение людей к своему зрению часто зависит от цены приема в оптическом салоне, потому что чаще всего человек, заплативший довольно большую сумму, стремится правильно исполнять рекомендации врача. Если услуга ничего не стоит, к ней и отношение будет соответствующее. Люди, которые приходят ко мне, понимают ценность зрения. Был в моей практике интересный случай, когда ко мне пришел пациент, продвинутый, не бедный. Я ему посоветовал имплантировать искусственный хрусталик, но он отказался, аргументировав свое решение тем, что он все об этом знает и ему этот метод не подходит. Однако выяснилось, что знания, которыми обладал пациент, 20-летней давности. Ему сейчас 47 лет, осложненная катаракта, миопия в минус 18 дптр, носит контактные линзы, исполняет все рекомендации. Когда я рассказал ему о новейших методиках факоэмульсификации, он обещал подумать. Мне, как врачу, занимающемуся контактной коррекцией, с точки зрения бизнеса выгоднее ставить ему контактные линзы еще лет 10, но я знаю, что будет лучше сделать операцию. Мне кажется, подход должен быть такой.
— Для большинства людей районная поликлиника остается первым и порой единственным медицинским учреждением, куда они обращаются со своими проблемами. Вы уверены, что во всех поликлиниках работают профессионалы?
— Конечно, я даже в этом и не сомневаюсь. Другой вопрос, что мы от них хотим.
— Часто приходится слышать от главных офтальмологов регионов, что основная проблема — это кадры.
— Проблема на самом деле серьезная, но решаемая, просто не всегда есть желание самому что-то изменить. Я проработал несколько лет врачом-офтальмологом в поликлинике и считаю, что надо четко разграничить полномочия врача-офтальмолога. Если честно, я не любил подбирать очки при астигматизме, это занимало час времени, а в коридоре приема ожидали еще 25 человек с катарактой, глаукомой. Сейчас каждый главный врач имеет возможность взять в штат поликлиники оптометриста (на этот счет есть приказ №541н от 23 июля 2010 г.) и разделить обязанности между офтальмологом и оптометристом. Я никогда не дам в обиду поликлинических офтальмологов, они делают огромную работу. Необходимо только правильно распределить обязанности, чтобы каждый занимался своим делом. Офтальмолог, как это происходит во всем мире, должен заниматься социально-значимыми заболеваниями, которые могут привести к снижению или к потере зрения, а оптометрист — коррекцией зрения. Мама моей жены работала заведующей поликлиникой и организовала отделение профилактики, где работали фельдшер, медицинская сестра. Они проводили тонометрию пациентам после 40 лет, определяли остроту зрения. Я сам работал в таких условиях, когда ко мне приходили пациенты уже с результатами остроты зрения из доврачебного кабинета. А что сейчас? Человеку после 40 лет в поликлинике должны измерить ВГД, определить все необходимые функции и т.д. Разве можно уложиться в 10 минут, которые врачу отведены на прием одного пациента? Да, врачи в поликлиниках не всегда знают о последних достижениях в офтальмологии, у них просто нет возможности повысить свою квалификацию. Если они уедут на учебу, кто будет больных принимать?
— Должны ли, на Ваш взгляд, оптометристы иметь высшее образование?
— Есть вещи, которые нет необходимости менять. В соответствующем приказе министра здравоохранения РФ определены должностные обязанности оптометриста. Чтобы определять остроту зрения, они не обязаны знать патофизиологические механизмы заболевания. Задача оптометристов — проводить скрининг и вовремя отправить пациента к офтальмологу. Для выполнения такой работы необязательно иметь высшее образование, я в этом убежден. Я знаю оптометристов, которые в области рефракции дадут 100 очков вперед многим офтальмологам, при этом они не могут поставить диагноз по глазным заболеваниям, связанный с патологией глазного дна, другой аномалией, связанной с нарушением ЦНС и др. Иной вопрос, когда мы сможем подготовить оптометриста с высшим образованием, через 6 лет? А когда он получит право приобрести лицензию при существовании критерия необходимости 5-летнего стажа по данной специальности? Через 11 лет? Мы сегодня принимаем решение о введении высшего образования для оптометристов, а 11 лет отрасль не работает?
— Представим ситуацию, когда пациент приходит к оптометристу с миопией минус 1, ему подбирают очки, а у человека заболевание, которое оптометрист просто не в состоянии увидеть.
— Абсолютно верно. На самом деле острота зрения — очень важный критерий. Если приходит пациент с миопией минус 1, ему подбирают очки, и он видит 100%, значит, человек здоров, то есть единственная причина снижения остроты зрения — это рефракция. Но если он предъявляет жалобы или есть внешние признаки заболевания, задача оптометриста — направить пациента к офтальмологу. Оптометристы, проходящие подготовку в нашем учебном центре, обязательно изучают основные заболевания, которые могут повлиять на остроту зрения. В должностных обязанностях оптометриста прописано, что он должен проводить диагностику неотложных состояний.
— Вы возглавляете «Учебный центр повышения квалификации медицинской оптики и оптометрии». Расскажите нашим читателям о своем Центре.
— Это, наверное, мое любимое детище. Когда-то много лет назад я работал на кафедре офтальмологии Ижевской медицинской академии, любил студентов, студенты любили меня. Позже я был вынужден переехать в Москву и оказался в своеобразном жизненном вакууме. Думаю, это состояние известно любому педагогу, когда ты много лет общаешься со студентами, и вдруг все кардинальным образом меняется. Студенты, наверное, самые замечательные люди. Есть умные лентяи, и ты слушаешь, как они пытаются выкрутиться из сложной ситуации, при этом порой возникают интересные идеи... Я пришел на работу к Сергею Эдуардовичу Аветисову, мы занимались курсами повышения квалификации по контактной коррекции, но не могли готовить оптометристов, то есть средний медицинский персонал. И возникла идея организовать курсы для медицинских сестер. Было сложно приспособиться, потому что сложные вещи нужно сделать доступными для понимания медицинской сестры. Но они очень благодарные слушатели, потому что понимают: они, бывшие медицинские сестры, становятся оптометристами, а это уже совсем другой уровень. Одно дело, молча делать инъекцию, а здесь необходимо постоянное общение с пациентом.
— Вы этому учите?
— Конечно, у нас есть такие предметы, как психология общения, мы устраиваем ролевые занятия, пытаемся раскрепостить наших слушателей. По закону мы не можем приглашать своих пациентов для обучения, но в наших группах, которые насчитывают 15-20 человек, всегда есть близорукие, астигматики, и в первый же день мы договариваемся о том, что в процессе обучения будем их привлекать в качестве пациентов. Происходят удивительные вещи — слушатели становятся одной семьей, внутри которой мы можем обсуждать любые проблемы. Мне кажется, это прекрасный вариант обучения правилам коммуникации.
Возвращаясь к идее организации Центра, хочу сказать, что в стране была и остается острая потребность в специалистах-оптометристах. Это не благотворительный проект, нас никто не финансирует. Учебный центр живет только за счет собственных средств, то есть за свое обучение платят слушатели. Мы можем гордиться педагогами, кто у нас читает лекции: это — Лариса Андреевна Малахова. Нина Юрьевна Кушнаревич, Елена Ивановна Демина. Они — практикующие специалисты высочайшего уровня, преданы своей профессии, умеют сложный материал преподнести простым, доступным языком. Особенно хочется отметить профессиональный талант и педагогический опыт Ларисы Андреевны Малаховой — это наш ведущий преподаватель. Она, имея огромный профессиональный опыт работы в ФБГУ «НИИГБ» РАМН, смогла найти подход в вопросах подготовки оптометристов.
— Как строится учебная программа?
— Последняя редакция Федерального закона об образовании позволяет нам составлять программу обучения таким образом, чтобы она соответствовала уровню и потребностям обучающегося, то есть мы практикуем индивидуальный подход к каждому слушателю. В течение двух недель мы читаем теоретический курс, основы оптометрии: геометрическую оптику, физиологическую оптику, базовые принципы коррекции. По окончании устраиваем слушателей на стажировку в салоны оптики, где они работают помощниками оптометриста. Через месяц практики слушатели возвращаются к нам, и мы проводим еще 2 недели интенсивного курса, разбираем возникшие во время практики вопросы, а также сложные варианты коррекции. Такой метод, я считаю, очень эффективный, недаром у нас есть крупные заказчики, которые постоянно готовят у нас от 10 до 30 специалистов. Это лишний раз доказывает, что нам доверяют. В процессе обучения мы используем полный комплекс современного оптометрического оборудования, которое предоставляет нам компания Stormoff, это позволяет совершенствовать практические навыки.
— Если бы Вы захотели сделать рекламу своему Центру, чтобы Вы сказали нашим читателям?
— Прежде всего я бы назвал наших преподавателей, потому что ничто так не влияет на процесс обучения, как талант и умение педагогов, которые этим занимаются ежедневно. Кроме основного преподавательского состава (и это благодаря нашему проекту «День зрения»), в новом учебном году дала согласие читать отдельные лекции Мария Александровна Трубилина. Вероника Брониславовна Батракова из Санкт-Петербургского медико-технического колледжа возьмет на себя курс по оптометрическим приборам. Тамара Давыдовна Абугова будет читать курс по кератоконусу. С синдромом «сухого глаза», детской оптометрией будут знакомить слушателей лучшие в этих областях специалисты. А кто лучше других знает ортокератологию? Аслан Рамазанович Хурай. То есть я хочу сказать, что у нас очень сильный преподавательский состав, профессионалы самой высокой квалификации.
— Александр Владимирович, расскажите нашим читателям о себе.
— В моей семье никогда не было врачей. Моя мама, Валентина Дмитриевна, замечательный человек, всю жизнь проработала на железной дороге, была начальником крупной станции военного значения. Возможно, навыки общения и управления перешли ко мне от нее. Мой папа родился в Подмосковье, но во время голода 30-х годов его семья переехала в Татарстан и там осталась. Я закончил среднюю школу в городе Агрыз, в Татарстане, поступил в Ижевский медицинский институт. В те годы провинциальные города, в том числе Ижевск и Казань, славились очень сильной медицинской школой — в ВУЗах работали преподаватели, которых в начале войны эвакуировали из Украины, Белоруссии, центральных районов России. Это были великолепные, одаренные, блестяще образованные люди, и мне повезло, что я еще застал некоторых из них. В те годы не имело значения, в каком городе ты учишься, главное — у кого. У меня в кабинете висит портрет Георгия Ефимовича Данилова, ректора Ижевского медицинского института. Помню, на 6-м курсе он пригласил меня к себе в кабинет и предложил пойти к нему в аспирантуру на кафедру физиологии. Учился я хорошо, но мне и в голову не могло прийти, что ректор может следить за учебой студентов, которых в институте больше тысячи. Так я, еще не окончив институт, попал в аспирантуру, где занимался центральными механизмами регуляции внутриглазного давления. По этой же теме я написал кандидатскую диссертацию, занимался теоретическими аспектами развития глаукомы, параллельно учился в интернатуре по офтальмологии, работал офтальмологом. Вы знаете, моя работа имела бы довольно большое практическое значение, пока не наложили запрет на применение опиатов. Опиаты при закапывании в глаза кроликам вызывали совершенно определенное снижение внутриглазного давления за счет блокировки стресс-лимитирующих механизмов. У меня есть две монографии на эту тему, которые вышли в издательстве РАМН. Я очень благодарен Георгию Ефимовичу Данилову за то, что получил настоящее академическое образование, он научил меня правильно излагать свои мысли, что очень важно.
— Вы врач, педагог или бизнесмен?
— Я не совсем бизнесмен, наверное, можно продавать больше и лучше. Я все-таки больше педагог. В свое время я хотел стать учителем математики, пойти по стопам любимой учительницы, Наили Шамильевны, но однажды она сказала мне, что это не самая хорошая идея, лучше быть врачом, как того хотела моя мама. Но педагогом я все-таки стал.
— Ваше любимое изречение?
— Я всем всегда говорю: «Вы должны относиться к пациенту так, как если бы на его месте были ваши близкие».
— Александр Владимирович, спасибо за интересное интервью.
Интервью подготовила Лариса Тумар
27.05.2014
Страницы: 1 2
