Заслуженный врач России, д.м.н., профессор, заведующий кафедрой глазных болезней Южно-Уральского государственного медицинского университета В.Ф. Экгардт является одним из ведущих специалистов России по заболеваниям органа зрения, вызванных эндокринными патологиями, в том числе сахарным диабетом. В сферу его научных интересов также входят исследования глаукомы и витреоретинальной патологии.
Валерий Федорович является научным руководителем Челябинского городского офтальмологического центра, директором офтальмологической клиники «Санта», главным внештатным офтальмологом Челябинской области. Он — член Правления Общества офтальмологов России, член Российского и Европейского общества катарактальных и рефракционных хирургов, член Российского экспертного совета по глаукоме.
В 1985 году после специализации у академика С.Н. Федорова одним из первых в Челябинской области В.Ф. Экгардт начал проводить операции удаления катаракты с имплантацией искусственного хрусталика. В двухтысячные годы под его руководством в Южно-Уральском регионе стала активно внедряться витреоретинальная микрохирургия.
Герой нашей публикации — автор 5 монографий, 10 учебных пособий, 260 научных работ, опубликованных в российской и зарубежной печати, 6 изобретений и 8 рационализаторских предложений. Под его руководством защищено 2 докторские и 10 кандидатских диссертаций.
Валерий Фёдорович — человек разносторонний, многогранный. Поэтому беседа с ним касалась многих вопросов организации офтальмологической помощи в Челябинской области и развития медицинской науки. Мы говорили и о государственной, и о частной медицине, и о достигнутых успехах, и о нерешённых проблемах. Конечно, хотелось больше узнать о жизни самого доктора, о его пути в медицине и в науке.
* * *
— Валерий Фёдорович, Ваша немецкая фамилия даёт основания предположить, что Ваши предки — из поволжских немцев. Вы родились в Челябинской области?
— Челябинская область — моя родина. Я родился 20 марта 1957 года в посёлке Береговой Каслинского района. Мама, Галина Павловна Белканова — русская, из местных уральских крестьян. Папа, Фёдор Андреевич Экгардт — немец. Он родился в окрестностях города Энгельса. Тогда там находилась Автономная республика немцев Поволжья, сейчас это Саратовская область.
В 1941 году, когда Автономная республика была ликвидирована и немцев выселили из поволжского региона, отцу было 10 лет. Семью переселили в Новосибирскую область. Деда, Андрея Андреевича Экгардта, забрали в так называемую «Трудармию». Фактически это был лагерь, сталинский ГУЛАГ, где содержалась часть российских немцев. В 1945 году, когда окончилась война, «Трудармию» расформировали, и положение немецкого населения стало лучше. Но немцы были лишены гражданских прав и находились под надзором до 1956 года.
— Как Ваши родители оказались в Челябинской области?
— Семья мамы испокон веков здесь жила. А семью отца направили на работу по становлению совхоза «Береговой», который был создан на «пустом» месте в 1947 году. Как известно, в Челябинской области до сих пор существуют так называемые «закрытые города», созданные сразу после войны для развития атомной промышленности (в мирных и в военных целях). Один из таких закрытых городов сегодня носит название Снежинск.
А рядом с ним расположился посёлок Береговой. Он не относится к закрытой территории, но был призван обеспечить жителей этого города, атомщиков, продуктами питания. Для работы в совхоз «Береговой» в то время направлялись самые разные группы населения: ссыльные немцы из различных регионов страны, местные крестьяне, бывшие заключённые и т.д. Родители познакомились уже в Береговом.
Папа женился очень рано, ему было всего 17 лет. Мама была немного старше. Мама всю жизнь проработала воспитателем в детском саду. Папу направляли на различные работы в совхозе, но значительную часть жизни он был заведующим местным клубом. Он прекрасно играл на баяне, организовывал различные праздники и мероприятия. Вообще, вся семья у нас была музыкальная, пели, играли на разных музыкальных инструментах.
Посёлок Береговой расположен на севере Челябинской области, в 140 километрах от областного центра, на границе со Свердловской областью. Средняя школа у нас была хорошая. При ней был интернат. У нас в школе учились не только жители посёлка, но и близлежащих деревень, где имелись только начальные школы.
У меня сложилось впечатление, что эта поселковая школа достойно готовила учащихся для дальнейшего поступления в вузы. В 1974 году я без проблем поступил на лечебный факультет Челябинского медицинского института.
— Почему решили пойти в медицину?
— Это было спонтанное решение, трудно сказать, что послужило сигналом… Я ведь вырос в деревне, и в течение многих лет хотел поступать на автотракторный факультет Челябинского политехнического института. Меня тянуло к автомобилям, к тракторам, к различным механизмам.
Кстати, в семье с детских лет у нас был личный автотранспорт. Сначала — горбатый «Запорожец», а с 1970 года — «Жигули». Модель, которую до сих пор в народе называют «копейкой». Кстати, для семидесятых годов «копейка» была отличным автомобилем.
Я за рулём с пятого класса, с десяти-одиннадцати лет. Конечно, ездил без прав, по просёлочным дорогам, где не было автоинспекции. Слава Богу, ни разу не попался. А уже в десятом классе получил профессиональные права, причём не только для легкового, но и для грузового автотранспорта.
Наверное, я мог бы стать неплохим автотранспортником, инженером. Но получилось по-другому. Впрочем, право на вождение грузовика мне понадобились и в мед-институте. Во время студенческих каникул я работал в стройотряде в качестве водителя самосвала, развозил бетон, щебень и прочее.
— Когда Вы заинтересовались офтальмологией?
— Поступив в мединститут, я почти сразу решил, что хочу стать хирургом. Хирургия представлялась мне настоящим «мужским делом». А офтальмология — специальность хирургическая. Поэтому стал к ней присматриваться. Также меня интересовала реаниматология.
Заведующим кафедрой глазных болезней в то время был профессор Пётр Соломонович Каплунович (1924—1985). Мне нравились и его лекции, и практические занятия. Стал посещать студенческий научный кружок при кафедре. После окончания вуза прошёл интернатуру по офтальмологии.
— Как складывалась Ваша профессиональная деятельность?
— С 1981 года я работал врачом-офтальмологом в медсанчасти Металлургического завода (это одно из градообразующих предприятий Челябинска). Медсанчасть была очень большой, имелись различные отделения, в том числе и глазное. В 1983 году перешёл работать в глазное отделение Челябинской областной клинической больницы.
А в 1985 году профессор П.С. Каплунович предложил мне стать ассистентом его кафедры, заняться наукой.
Признаюсь, что это предложения стало для меня неожиданным. Я много оперировал. Мне хотелось стать высококлассным офтальмохирургом, осваивать новые методики операций. В качестве преподавателя и учёного я себя тогда не видел. Но предложение Петра Соломоновича заставило задуматься, пересмотреть жизненные приоритеты. Мне показалось интересным совмещать научную и учебную работу на кафедре и деятельность офтальмохирурга в больнице.
Когда меня принимали на работу в качестве ассистента, я исходил из того, что научным руководителем будущей диссертации станет сам заведующий кафедрой. Но 2 мая 1985 года Пётр Соломонович скоропостижно скончался. В то время он был единственным офтальмологом в Челябинской области, являющимся доктором наук.
Я обращаю внимание на этот факт, чтобы подчеркнуть: когда я начинал писать кандидатскую диссертацию, в Челябинской области не было ни одного офтальмолога — доктора наук. А сейчас, в 2018 году, у нас в регионе работают 10 докторов и 50 кандидатов медицинских наук, защитившихся по нашей специальности! Эти цифры о многом говорят.
— Кто же стал научным руководителем Вашей кандидатской диссертации?
— Перед тем как стать ассистентом кафедры, мне довелось побывать на обучающей программе по электрофизиологии органа зрения в Московском научно-исследовательском институте глазных болезней им. Гельмгольца. Этот курс так меня заинтересовал, что я твёрдо решил писать диссертацию на основе электрофизиологии. Обратился в отдел физиологии органа зрения института с просьбой помочь мне с научным руководителем для будущей диссертации. Эту роль взял на себя д.м.н. Генрих Иосифович Немцеев. Защита состоялась через пять лет после начала работы, в 1990 году.
В операционной
— Чему была посвящена Ваша диссертация?
— Я изучал влияние марганцевой интоксикации на орган зрения. При этом использовались электрофизиологические методы исследования. Что такое электрофизиология? Это исследования функции сетчатки, зрительного нерва и проводящих путей с помощью анализа электрических потенциалов, вырабатываемых сетчаткой.
Сетчатка вырабатывает электрические импульсы, которые идут по зрительным путям до коркового анализатора. Именно эти электрические импульсы перерабатываются в зрительные образы. Это происходит в затылочной области. Таким образом, анализ электрических импульсов — а именно этим занимается электрофизиология — помогает нам понять механизм формирования зрительных образов.
Это очень интересно! Мы можем изучить состояние зрительного анализатора и в норме, и при различной патологии, в том числе при марганцевой интоксикации.
— Почему Вы решили исследовать именно марганцевую интоксикацию?
— Это сравнительно распространённая профессиональная патология на сварочном производстве.
Я проводил исследования на крупных предприятиях Челябинской области: Челябинском заводе автотракторных прицепов и Уральском автомобильном заводе в городе Миассе. Марганцевая интоксикация ведёт к частичной атрофии зрительного нерва, к значительному и безвозвратному снижению зрения.
Ухудшение зрения — это только часть проблемы. Марганцевая интоксикация ведёт к серьёзной неврологической патологии, в частности, к различным проявлениям энцефалопатии. Поэтому в моей диссертации активно использовались результаты исследований неврологов. В частности, я взаимодействовал с ассистентом кафедры нервных болезней нашего мединститута Л.А. Воронковой.
У нас с Генрихом Иосифовичем был совместный патент. Мы разработали способ ранней диагностики марганцевой интоксикации. Более того, существовал план производства аппарата для выполнения ранней диагностики.
— Какой аппарат Вы хотели создать?
— Особую разновидность периметра. Мы опирались на методику Г.И. Немцеева, моего научного руководителя. Но существовала возможность усовершенствовать и удешевить периметр, который можно было использовать для диагностики марганцевой интоксикации. В нашей методике это заболевание выявлялось ещё до начала клинических проявлений.
К сожалению, ни производства аппарата не удалось «запустить», ни результаты диссертации внедрить в практику. Коллеги, занимающиеся профессиональными патологиями, меня в итоге не поддержали. Мне говорили: «Проблемы марганцевой интоксикации на Урале нет!» Хотя на самом деле она была и есть. Кроме того, в то время разваливался Советский Союз, и внедрить какие-либо разработки было очень проблематично.
