Познание медицины
Расскажите, пожалуйста, о Ваших первых шагах в медицине.
Как было сказано выше, тесная связь, можно сказать, сопричастность с медициной сформировалась у меня с детства. Поэтому решение стать врачом было совершенно естественным и логичным.
В двух последних классах школы обычно начинается специализация. Но в школе №1276, где я учился, предлагалось только гуманитарное направление. Тогда встал вопрос о том, чтобы сменить школу. Я перешёл в школу №136, где имелся «медицинский класс». Что это значит? Нам усиленно преподавали химию, физику, биологию. Те предметы, которые предстояло сдавать на вступительном экзамене в вузе. «Медицинский класс» находился под патронажем Российского государственного медицинского университета (РГМУ) имени Н.И. Пирогова. В разговорной речи этот вуз нередко называют «Второй мед», так как в советское время он носил название «Второй московский государственный медицинский институт».
В школе преподавали сотрудники вуза. Для учеников устраивались экскурсии на его кафедры. После окончания школы я поступил в вуз, который над нами шефствовал, стал студентом «Второго меда».
Вам было легко поступить в вуз?
Не могу сказать, что это было легко. Всё-таки для большинства абитуриентов поступление в вуз – серьёзное испытание. Не самое трудное и драматичное испытание в жизни, но всё же ‒ не детская игра… И я не был исключением. Готовился, волновался. В итоге всё получилось.
Какие впечатления у Вас остались от учёбы?
На первом курсе было некоторое разочарование. Ведь я шёл учиться в медицинский вуз, чтобы лечить людей. Но на первых двух курсах ожидало некое подобие школы. Те же самые школьные предметы: химия, биология… Но нам их преподавали более углублённо. И вставал вопрос: «А где же сама медицина?»
Об этом я говорил и со старшекурсниками, и с родителями. И все мне в один голос заявляли: надо потерпеть, подождать… Так всё и получилось! Начиная с третьего курса учёба стала гораздо более интересной и увлекательной. Мы стали посещать различные клинические кафедры, больницы.
Это было знакомство с многообразием медицинских специальностей?
Каждый студент мог понять, что же именно его интересует, к чему лежит душа.
Какие у Вас были предпочтения?
С первого курса я был уверен в том, что буду хирургом, что стану работать и головой, и руками, ставить диагнозы, проводить хирургические вмешательства.
Но какую хирургическую область выбрать? Долгое время было желание стать травматологом-ортопедом. Как дедушка. Кроме того, меня привлекала урология.
А на пятом курсе у нас начался курс офтальмологии. И этот курс меня очень заинтересовал. Появилось ощущение, что многое из того, о чём нам рассказывают, я уже знаю.
Из рассказов родителей?
В том числе из рассказов родителей. Я понял, что офтальмология – это «моё». Именно та область медицины, которой хочу заниматься.
Также я увлёкся оптометрией. Её можно рассматривать и как область офтальмологии, и как отдельную специальность. Параллельно с учёбой в вузе стал заниматься в Московском колледже оптометрии. Получил диплом по этой специальности. Во время летних каникул в течение месяца прошёл учебный курс в Колледже оптометрии в Париже.
Почему оптометрия так важна для Вас?
Глаз – сложнейший оптический прибор, сложнейшая оптическая система. Чтобы разобраться в этой системе, необходимо хорошо знать законы оптики. А оптика – часть физики. Поэтому понимание физики, интерес к физике могут быть очень полезными.
Знание оптометрии помогает врачу-офтальмологу понять оптическую систему здорового глаза. Эти знания, в свою очередь, дают возможность разобраться, какие оптические процессы происходят в глазу с патологическими изменениями.
Таким образом, мы не только избежим ошибок при подборе очков и контактных линз, анализе индивидуальных зрительных особенностей и привычек пациентов, но и при составлении предоперационного прогноза остроты зрения и других зрительных функций.
Это жизненно важно для пациента.
Пациентам важно понимать, какой именно результат даст операция, которую рекомендует врач-офтальмолог. Порой мы не можем дать точный прогноз, хотя проводить операцию необходимо. Но в любом случае знание оптики и оптометрии делает врача более подготовленным, более компетентным. Тем более в той области, где я работаю – катарактальной и рефракционной хирургии.
К сожалению, как в медицинском вузе, так и в клинической ординатуре по офтальмологии оптометрия, как правило, изучается поверхностно. Московский колледж оптометрии в моем случае существенно дополнил вузовскую программу. Это был важный жизненный опыт.
Занятия оптометрией существенно расширили мой кругозор. И, конечно, сказалось влияние мамы, Марии Александровны, которая успешно занимается этой наукой на стыке физики (оптики) и медицины долгие годы.
Вы проходили клиническую ординатуру на кафедре офтальмологии Академии постдипломного образования ФМБА России. Расскажите, пожалуйста, об этом этапе Вашей жизни
Клиническая ординатура продолжалась в течение 2011 года и 2012 года. Меня с первых дней тянуло в операционную. Хотелось как можно быстрее начать оперировать.
Но реальность была такова, что значительную часть времени я, как клинический ординатор, проводил на амбулаторном приёме. Теперь я понимаю, что это был правильный путь. Чтобы стать хорошим офтальмохирургом, необходимо сначала стать квалифицированным диагностом. Необходимо научиться общаться с пациентами, проводить необходимые обследования. Слушать и слышать людей, приходящих к врачу.
Под конец ординатуры я много ассистировал отцу, Владимиру Николаевичу, в операционной. Это были операции по поводу катаракты и глаукомы. Мой путь в офтальмохирургии начался именно с катарактальной хирургии.
Не могли бы Вы подробнее рассказать о Вашей совместной работе с профессором В.Н. Трубилиным?
Я ощущал огромную ответственность перед Владимиром Николаевичем и перед самим собой. Что касается уроков отца… Конечно, можно многое рассказать о его научном вкладе в развитие различных областей офтальмологии, о вопросах, с которыми я к нему обращался, об обсуждении хирургического и консервативного лечения глазных патологий.
Но для меня главный урок отца, главный урок, который я вынес после двух лет клинической ординатуры – это возможность находиться рядом с Мастером, наблюдать за тем, как он проводит операции, как он держит инструменты, какие он принимает решения в операционной.
На первый взгляд, работа ассистента в операционной может показаться рутинной: поливать физраствором роговицу, установить векорасширитель и совершать другие простые манипуляции.
Но это важный, необходимый шаг в освоении профессии. Для меня большая честь – учиться мастерству у профессора Трубилина! Я и сейчас продолжаю у него учиться.
Вы не могли бы рассказать о какой-либо операции, во время которой Вы ассистировали Владимиру Николаевичу?
Отец оперировал девочку-подростка с врождённой эктопией хрусталика. Что значит «врождённая эктопия»? Связки хрусталика смещены. И возникает потребность не просто заменить «родной» хрусталик на искусственный (как при стандартной операции факоэмульсификации катаракты), а провести реконструкцию передней камеры глаза.
У этой юной пациентки ко времени операции уже были серьёзные проблемы с учёбой из-за ухудшающегося зрения. А если бы Владимир Николаевич тогда не провёл хирургического вмешательства, то эти проблемы стали бы усугубляться, существенно влияя на её жизнь.
Почему Вам запомнилась именно эта операция?
Это сравнительно редкая операция. Владимир Николаевич провёл её блестяще! А мастерство хирурга во многом проявляется именно в таких редких, нестандартных ситуациях! Кстати, в конце 2020 года я вновь встретил эту пациентку в «Клинике профессора Трубилина». И убедился, что операция 2012 года дала стабильный результат. Сейчас у этой пациентки отличное зрение, она не ощущает никаких ограничений. Она ‒ уверенная, успешная, красивая. И я уверен, что в этом есть и заслуга вовремя и успешно выполненной операции.
Вы помните свою первую операцию? Каким образом в клинической ординатуре определяется готовность к самостоятельной работе?
Хирург смотрит, как его помощник справляется с ролью операционного медбрата. Проверяются теоретические знания. И только после этого клиническому ординатору доверяют под руководством наставника проводить какие-либо этапы операции. Не всю операцию, а только отдельные этапы! Но для молодого врача каждый этап – огромное событие. Переход от теории к практике.
Впрочем, моя первая самостоятельная операция состоялась уже в первый год клинической ординатуры. Это была не факоэмульсификация катаракты, а дисцизия вторичной катаракты. Лазерное вмешательство. И это событие произвело на меня сильнейшее впечатление!