Интервью с директором Академии медицинской оптики и оптометрии, научным руководителем офтальмологических клиник «Кругозор», доктором медицинских наук, профессором Александром Владимировичем Мягковым
А.В. Мягков является одним из организаторов проекта «День зрения», который в этом году прошел в г. Сочи. Наша беседа проходила в заключительный день третьего сезона.
— Александр Владимирович, если читатели «Поля зрения» имеют представление об Академии медицинской оптики и оптометрии, директором которой Вы являетесь, то о компании «Окей Вижен», отметившей в этом году 20 лет своего существования, мы в газете еще не рассказывали.
Компания представляет собой фактически МНТК, где объединены наука, клиническая практика, производство и продажа продукции — все то, о чем в свое время мечтал и воплотил в жизнь профессор Святослав Николаевич Федоров.
— Вы правы, потому что одно без другого существовать не может. Нельзя заниматься наукой, не имея необходимой материальной базы, подготовленных кадров инженеров, техников, которые реализуют идеи, зарождающиеся в головах офтальмологов. Появление на рынке компании «Окей Вижен» было в значительной степени закономерным.
У меня была сеть оптических салонов, и на определенном этапе возникла необходимость внести в работу компании изменения, которые бы отличали нас от конкурентов, а именно технологию «private label», продвижение частной марки на рынке. Преимуществом частной марки является известная независимость и возможность маневрирования, т.е. если продукт не пользуется успехом на рынке, его можно заменить на другой. Сейчас по этому пути идет много компаний, а 10 лет назад мы были первыми в России. Мы зарегистрировали товарный знак «Окей Вижен» в России и за рубежом и продвигаем на российском рынке под нашим брендом продукты небольших компаний. Кроме того, нам хотелось создать предприятие «полного цикла», куда входят лаборатории по производству контактных линз, очков, очковых линз. Мы ориентированы на небольшие компании, которые нуждаются в нашей помощи. Если задача крупных компаний заключается в продвижении продукта, наша задача — продвижение идеи, чему в значительной степени способствует сочетание академии, производства и реализации готового продукта.
— Когда возникла идея организовать учебный центр?
— Я работал медицинским консультантом в компании «OMC Хайдрон Групп», когда возникла идея организовать курсы повышения квалификации для офтальмологов. С этим предложением мы обратились к директору НИИГБ РАМН Сергею Эдуардовичу Аветисову: он, как известно, в течение долгого времени занимался контактной коррекцией. Наша идея его заинтересовала, и вскоре на базе института совместно с сотрудниками лаборатории заработали курсы повышения квалификации по контактной коррекции зрения.
Необходимость создания собст-венной клиники возникла в связи с тем, что офтальмологи во время приема пациентов в наших оптических салонах часто видели проблему, и не всегда, направляя человека в поликлинику, мы могли рассчитывать на положительный результат.
Причина, побудившая нас создать лабораторию, заключается в следующем: к нам все чаще и чаще стали обращаться люди, которые безрезультатно перепробовали несколько способов коррекции. Таких людей немного, но они есть и нуждаются в помощи. Мы приняли решение создать лабораторию, задача которой — оказывать помощь людям в нестандартных ситуациях.
— Не слишком ли Вы рискуете, вкладывая деньги в производство во время кризиса?
— Кризис можно оценивать по-разному. К примеру, производители молочной продукции, подумав, пришли к выводу: «А почему бы нам не сделать собственный сыр?»…
— …Это вовсе не означает, что сделают…
— Да, однако, задумались. Кризис — это такое явление, когда кто-то теряет, а кто-то находит. Кризис, на мой взгляд, заставляет думать, меняет что-то в головах, люди начинают быстрее соображать, как выкрутиться с наименьшими потерями; в результате может родиться прекрасная идея.
— Вы не боитесь рисковать?
— Мне кажется, в моем случае это больше расчетливость. Я рисковал, когда принял решение переехать из небольшого города Ижевска, где я работал на кафедре, в Москву и начать все сначала. Благодаря Сергею Эдуардовичу Аветисову я почувствовал уверенность в себе. Вообще своим становлением я больше всего я обязан двум замечательным людям: моему учителю, Георгию Ефимовичу Данилову, ректору Ижевского мединститута, который был научным руководителем моих обеих диссертационных работ, его портрет висит в моем кабинете; второй человек — Сергей Эдуардович. Одно дело — вести занятия, читать лекции студентам и совсем другое — выступать перед аудиторией в 500-600 человек, опытных врачей. Повышается самооценка, возникает ощущение уверенности в себе, и в этом, как я уже сказал, большая заслуга академика С.Э. Аветисова.
— Вы многого добились… Почему бы Вам не остановиться и не вести спокойную, размеренную жизнь?
— Это — извечная проблема. Супруга мне говорит: «Ну, сколько можно? Ты уже 25 лет говоришь о рефракции. Почему нельзя читать лекцию, используя старые записи?» Нет, каждый раз добавляю что-то новое, что интересно мне и слушателям.
— Давайте перейдем к проекту «День зрения». Что изменилось в концепции проекта по сравнению с прошлыми годами?
— Произошли, на мой взгляд, кардинальные изменения. В 2014 и в 2015 годах наша задача заключалась в популяризации современных методов диагностики, коррекции, лечения среди офтальмологов и оптометристов. Год назад мы почувствовали дисбаланс: с одной стороны, говоришь какие-то банальные вещи, которые не являются ни для кого откровением, с другой стороны, рассказывая о новых технологиях, о применении нового оборудования, видишь, что для многих коллег это остается пока еще недоступным. В этом году мы решили пригласить «opinion» лидеров, людей, в совершенстве владеющих своей темой: главных специалистов клиник, оптических салонов. Я думаю, что от людей, которые присутствуют на проекте, зависит будущее офтальмологии и оптометрии, т.к. во время обсуждения проблемы формируется новая задача, которую хочется решить, для того чтобы подняться на ступеньку выше.
— Когда я изучала программу, у меня возникло ощущение, что она носит сугубо практический характер по целому спектру офтальмологических и оптометрических проблем. Может ли на проект приехать любой желающий или за три года сформировался своеобразный клуб для определенных специалистов, которых Вы хорошо знаете, которые Вас хорошо знают?
— Проект «День зрения» планировался с самого начала как некий клуб по интересам. Когда есть круг людей, владеющих вопросом на одинаковом уровне, проще обсуждать различные идеи. Ленинская теория о том, что любая кухарка может управлять государством, очевидно, не сработала: когда мы говорим о высоких технологиях, о кастомизированных линзах, которые мы производим у себя в лаборатории (речь идет не о простом подборе линзы), необходимо понимать физиологию глаза, аккомодацию, рассчитать результат, предугадать возможные проблемы. Однако проект был и остается совершенно открытым клубом, членом которого может стать любой человек, желающий повысить свой уровень знаний в этом направлении, познакомиться с новыми технологиями.
— Существует ли обратная связь с участниками проекта при составлении программы на следующий год?
— Сразу после окончания проекта мы разошлем всем участникам анкеты, в которых они укажут, что понравилось, что не понравилось, на что обратить внимание при подготовке программы на следующий год. Если Вы обратили внимание, в программу этого года мы включили вопросы, связанные с глаукомой, вопросы визуализации; таким образом, мы учли пожелания участников прошлогоднего проекта. Хочу напомнить о довольно распространенном заблуждении, что подобрать очки — дело совсем не сложное. Я часто вспоминаю медицинскую сестру, с которой когда-то работал. Подбирая очки для близи, она спрашивала пациента, сколько ему лет. Если пациенту было 40 лет, она ставила линзы +1,0. Конечно, человек видел чуть лучше, и это его устраивало. Мы же понимаем, что рефракционные нарушения (по мнению С.Э. Аветисова, и я с ним абсолютно согласен, речь идет не об аномалии рефракции, а о рефракционных нарушениях) могут быть вызваны множеством причин. Когда мы выписываем человеку очки +1,0 или -1,0, мы должны понимать, что происходит у него в глазу, т.к. нарушение рефракции может возникнуть при катаракте, при начальной глаукоме, при изменениях на глазном дне, а появление миопии или астигматизма рассматривается как манифестный симптом некоторых заболеваний. Опять же значительно увеличилась зрительная нагрузка, сейчас в школах большинство детей носят очки, и требования к качеству зрения сильно возросли.
Стало очевидно, что круг решаемых нами вопросов расширяется: мы можем проводить первичную диагностику глаукомы, т.к. часто пациент, приходящий в оптику, перестает ходить в поликлинику. Я считаю, что задача людей, занимающихся коррекцией зрения, заключается также и в проведении начальной диагностики глаукомы. Во всем мире оптометристы измеряют ВГД. Если мы говорим о среднем медицинском персонале, они должны уметь отличать нормальное состояние органа зрения от глаза с патологией и при необходимости направить человека к офтальмологу. В связи с этим активно обсуждается вопрос, нужна ли в оптических салонах фундус-камера? С одной стороны, оптометрист не может трактовать состояние глазного дна, но сделать скрининг глазного дна и сравнить полученное изображение с картиной здорового глазного дна оптометрист в состоянии.
Страницы: 1 2
