Окончание. Начало в прошлом номере газеты «Поле зрения»
Воронеж. Учёба и работа
Любимый инструмент — кларнет
Сергей Анатольевич, почему после окончания Курского музыкального колледжа-интерната слепых Вы решили продолжить обучение в Воронежском государственном институте искусств?
Это было наше совместное решение с Ольгой. К тому времени мы уже были парой. Именно Курск нас познакомил. В Курске мы образовали музыкальный дуэт: кларнет и фортепьяно. Поэтому когда учёба в колледже-интернате подходила к концу, встал вопрос, где же получать высшее музыкальное образование.
Решение о переезде в Воронеж стало вполне логичным. Воронежский государственный институт искусств в течение многих лет сотрудничает с Курским музыкальным колледжем-интернатом слепых. Профессора и преподаватели из Воронежа хорошо знают наших студентов. Поэтому мы с Ольгой были уверены, что в Воронеже нас примут доброжелательно. Так всё и получилось.
В Курске Вы учились в специализированном учебном заведении, а Воронежский государственный институт искусств даёт высшее образование всем категориям студентов. Этот новый жизненный этап не был связан с какими-то психологическими сложностями?
Всё прошло гладко. Конечно, переход из колледжа в вуз – это всегда новый жизненный этап. Но это обстоятельство совсем не связано со специализированным учебным заведением.
Все годы учёбы в Курске мы активно взаимодействовали с музыкантами без физических ограничений, с другими ровесниками. Мы никогда не чувствовали себя в изоляции! Мир музыки объединяет людей.
Для меня всегда было очевидно, что незрячие и слабовидящие музыканты могут состояться в профессии «на равных», без каких-либо ограничений.
Существование Курского музыкального колледжа-интерната слепых не только не противоречит инклюзии, а, наоборот, способствует ей. Благодаря этому учебному заведению многие парни и девушки с инвалидностью по зрению смогли избавиться от гиперопеки со стороны родных и близких, раскрыть свой потенциал. И в дальнейшем, учась в высших учебных заведениях, они ни в чем не уступают студентам, которые окончили «массовые» училища и колледжи.
Чем учёба в Воронеже отличалась для Вас от четырёх лет в Курске?
К моменту поступления в высшее учебное заведение молодые люди уже, как правило, сформировались как профессиональные музыканты. Они уже готовы к работе на сцене, имеют базовые навыки преподавательской работы.
Задача института искусств или консерватории ‒ повысить профессиональный уровень, дать солидную теоретическую подготовку, повысить мастерство сольного исполнения. И я не являлся исключением.
В Воронеже мы с Олей много учились и много работали. В октябре 2013 года состоялась наша свадьба. Кроме того, именно в Воронеже родилось название нашего дуэта «КЛАРИНО» (КЛАРнет И фортепьяНО).
Дуэт «КЛАРИНО» известен слушателям, в первую очередь, как джазовый коллектив. Вы неоднократно принимали участие в джазовых фестивалях в различных регионах России, часто выступаете в джазовых клубах. Почему Вас заинтересовало именно это музыкальное направление?
Если быть точным, то «КЛАРИНО» играет не только джазовую музыку. У нас есть и программы классической музыки, в том числе старинной. И с эстрадными композициями выступаем.
Но джаз – особая любовь и меня, и Оли. Почему? Джаз – это удивительные ритмы, в том числе пришедшие с африканского континента. Ведь недаром в развитии джаза огромную роль сыграли афроамериканские исполнители! Джаз – это чувство свободы, раскрепощённости, полёта, которое от музыкантов передаётся слушателям. Я бы обратил внимание ещё на один аспект джазовой музыки: её узнаваемость.
Что Вы имеете в виду?
Можно провести такой эксперимент. На улице любого города останавливать случайных прохожих, давать им послушать джазовые композиции и задавать простой вопрос: «Какой это музыкальный жанр?» И почти все узнают, что речь идёт именно о джазе. Его не спутают ни с классической музыкой, ни с эстрадой, ни с роком, ни с шансоном.
Это не значит, что человек будет являться поклонником джаза (хотя поклонников у этого направления тоже очень много!). Но, как минимум, всегда есть возможность понять, что джаз – это джаз. А это уже немало!
В Воронеже мы с Олей играли не только дуэтом. Мы также были участниками кавер-группы «Фреш Саунд» (Свежий звук). В этой кавер-группе я играл на бас-гитаре. Ольга отвечала за клавишные. Ещё у нас были барабанщик, гитарист, вокалист. Иногда вместе с нами выступал саксофонист.
Мы играли музыку самых разных жанров. Не только в концертных залах, но и в ресторанах. Участвовали в проведении свадеб, юбилеев, корпоративов. Во время жизни в Воронеже я также успел поработать реабилитологом в областном правлении Всероссийского общества слепых (ВОС).
Работа в ВОС также была связана с музыкой?
Нет. Там я занимался реабилитационными технологиями с незрячими людьми, в том числе недавно потерявшими зрение. Мы осваивали азы компьютерной грамотности, я показывал, как использовать белую трость, выполнять бытовые дела без визуального контроля и т.д.
Санкт-Петербург. Новый жизненный этап
Почему в 2019 году, после окончания Воронежского государственного института искусств, Вы с Ольгой решили переехать в Санкт-Петербург?
Нам очень нравилось жить в Воронеже. И сейчас регулярно приезжаем в этот город, навещаем друзей, даём там концерты. Но возникло ощущение, что в культурной столице России, появится больше возможностей для профессиональной реализации.
В Воронеже Оля параллельно с учёбой в Государственном институте искусств преподавала фортепьяно в детской музыкальной школе. Это был филиал школы при интернате для слепых и слабовидящих. Однажды её пригласили выступить с докладом и поделиться опытом своей работы на научно-практической конференции в Охтинском центре эстетического воспитания в Санкт-Петербурге.
После этого выступления последовало предложение работы. Мы переехали в Питер. Я тоже стал преподавать в Охтинском центре эстетического воспитания. Но сначала учеников было мало. Поэтому я устроился редактором по Брайлю в Санкт-Петербургскую специализированную библиотеку для слепых и слабовидящих.
Потом учеников стало больше, кроме того, расширилась наша концертная деятельность. Поэтому из библиотеки пришлось уйти. Но вспоминаю эти полтора года с большой благодарностью. В Санкт-Петербурге специализированная библиотека фактически является не только хранилищем книг, но и центром издательской деятельности по Брайлю. В библиотеке также проходят лекции, концерты, выставки.
В 2019 году, сразу после переезда в Санкт-Петербург, Вы стали участником и одним из создателей музыкальной группы «Goоd Company» (Хорошая компания). Также как и дуэт «КЛАРИНО», Ваш новый коллектив много внимания уделяет джазу, но исполняет и музыку других жанров.
Мы с Ольгой с удовольствием продолжаем выступать в качестве дуэта, но создание «Goоd Company» ‒ это новый жизненный этап, возможность развиваться как музыкант.
Концепция «Goоd Company» не предполагает участие кларнета. Поэтому на своём любимом кларнете я играю в других проектах. А в этом коллективе есть возможность поиграть на саксофоне.
Вы ведь ещё в Курске освоили саксофон!
Саксофон дает новые возможности для самовыражения
В то время саксофон был для меня дополнительным инструментом. На сцене я с ним не выступал. Думаю, что потенциал саксофона и кларнета дополняют друг друга. Конечно, восприятие каждого инструмента индивидуально. Кто-то услышит в звучании кларнета больше теплоты и нежности, а в звуках саксофона – больше страсти и раскрепощенности.
В настоящее время уделяю много внимания постижению всех возможностей саксофона. С удовольствием общаюсь с опытными саксофонистами. Читаю специальную литературу.
Хотелось бы представить читателям всю нашу «Хорошую компанию». Моя супруга Ольга Грачёва – клавишные, Катарина Гаврильева – вокал, Георгий Ноябрьский – ударные, Денис Свинцов – гитара, Андрей Левченко – бас-гитара.
Мы представляем огромный «пласт» джазовой музыки. Также исполняется рок-н-рол, все виды танцевальной музыки. Мы с удовольствием выступаем и в концертных залах, и в ресторанах. И относимся ко всем выступлениям с равной ответственностью! Для джазовых музыкантов так называемая «фоновая музыка» ‒ это тоже важный жанр, важная часть жизни.
Вам не обидно, когда во время исполнения Ваших музыкальных композиций люди общаются между собой вместо того, чтобы внимательно Вас слушать?
Самое главное для меня ‒ дарить людям радость! Существует немало джазовых композиций, которые изначально создавались как «фоновая музыка». Они могут, например, создавать романтическое настроение, облегчающее общение влюблённых людей между собой.
Мы все привыкли, что в кафе, ресторанах звучат музыкальные записи. Но человеческое общение под аккомпанемент живой музыки – это особое удовольствие. И не надо себя его лишать! Нередко одни и те же люди приходят к нам и на концерты, и в кафе, рестораны, где мы выступаем.
Отличается ли атмосфера на джазовых концертах и на концертах классической музыки?
На любом концерте, если он прошёл успешно, ощущается единение публики и зала. Но у джазовых концертов есть свои особые традиции. Например, на джазовом концерте зрители могут начать хлопать прямо во время исполнения музыкального произведения. Это нормальная ситуация!
Обычно так происходит, когда исполняется какая-либо сольная партия: на кларнете, саксофоне или трубе. Тогда могут раздаться не только аплодисменты, но даже одобрительные крики.
Сергей Анатольевич, Вы играете на разных музыкальных инструментах, преподаёте кларнет и саксофон в Охтинском центре эстетического воспитания. У Вас яркая, наполненная жизнь… Три года назад в этой жизни появилось место для нового проекта: вместе с Вашей супругой Ольгой Грачёвой Вы стали координатором музыкальных классов в школе-интернате для незрячих и слабовидящих детей в посёлке Мга Кировского района Ленинградской области.
В Мгинской школе-интернате учится около трёхсот детей с нарушениями зрения. В Санкт-Петербурге имеется две подобных школы, а в Ленинградской области учебное заведение в Мге – единственное.
В настоящее время сорок мальчиков и девочек с 9 до 14 лет посещают музыкальные классы. Хотя официально речь идёт о «музыкальных классах», но фактически в Мге создана полноценная музыкальная школа. Мы работаем по программе детской музыкальной школы. У этой небольшой, камерной школы нет «директора». Мы с Ольгой на равных берём на себя функции координаторов проекта, общаясь с педагогами, с учащимися и с администрацией учебного заведения.
В детстве и юношестве мне не хватало систематического музыкального образования. А сейчас учащиеся Мгинской школы могут такое образование получить. Возможно, кто-то из них выберет музыкальное творчество в качестве своей профессии, а другие предпочтут играть на музыкальном инструменте в качестве хобби, радовать своих друзей и близких как солисты, участники музыкальных ансамблей, аккомпаниаторы, вокалисты.
Нередко приходится слышать, что для людей с инвалидностью по зрению наиболее предпочтительные специальности – это музыка и массаж. Вы согласны с такой точкой зрения? Что помогает и что мешает в профессиональной реализации незрячих музыкантов?
Я бы не стал ставить вопрос таким образом. Зачем разделять музыкантов без физических ограничений и коллег с инвалидностью? Музыка – это единый мир, единое пространство. Как правило, человек с инвалидностью по зрению имеет такие же возможности, что и зрячие музыканты. Мы используем те же самые ноты, играем те же самые музыкальные произведения. Я уверен в том, что музыку мы чувствуем одинаково.
На гитаре я любил играть еще в школе
Зрячие музыканты видят нотный лист глазами, мы прикасаемся кончиками пальцев к «пупырышкам» брайлевского шрифта. Но на исполнение музыкального произведения это не влияет. Единственное отличие: незрячий музыкант не может играть с листа, т.е. не может играть и одновременно изучать нотный текст. Но это отличие скорее «техническое», а не принципиальное: на концертах все музыканты, в основном, играют по памяти. Для зрячих музыкантов ноты тоже являются скорее «подсказкой»: музыкальное произведение уже находится у них в голове, оно проработано. Только в таком случае можно выходить на сцену!
Каким образом происходит взаимодействие с дирижёром и другими участниками музыкального ансамбля, если музыкант по объективным причинам не видит дирижёрской палочки?
Это, на самом деле, создаёт определённые сложности, но их вполне можно преодолеть. Незрячий музыкант должен хорошо знать свою партию, внимательно слушать игру других участников оркестра и стараться выполнять словесные указания дирижёра. Тогда он сможет на равных взаимодействовать со зрячими участниками музыкального коллектива.
После выхода в свет этюда русского классика Владимира Короленко «Слепой музыкант» среди зрячих распространилось мнение об особой музыкальности незрячих людей.
Да. Есть такой предрассудок, что природа якобы «компенсирует» отсутствие зрения особыми музыкальными способностями. На самом деле слух играет значительную роль в жизни незрячих людей. Но это не имеет отношения к музыкальному слуху и, вообще, к музыкальности.
У незрячих музыкантов – и начинающих, и профессионалов – нет каких-то преимуществ перед коллегами с хорошим зрением, но также и почти нет ограничений по отношению к ним. Музыка – это «царство» инклюзии!
В своём произведении В.Г. Короленко, с одной стороны, привлёк внимание к судьбам незрячих людей из разных социальных слоёв, с другой стороны, показал нам формирование личности музыканта ‒ с детства и до момента выхода на профессиональную сцену. Думаю, что отсутствие зрения у Петра Попельского, героя «Слепого музыканты» ‒ это далеко не главное обстоятельство в формировании его личности. Такое же беззаветное, страстное увлечение музыкой мы можем наблюдать и у многих музыкантов без каких-либо физических ограничений.
Музыкальная группа Good Company
Сергей Анатольевич, Ваша увлечённость музыкой становится понятна ещё до того, как Вы начинаете играть… Нельзя не заметить, с каким трепетом Вы берёте в руки каждый инструмент, на котором Вы играете в настоящий момент.
У каждого исполнителя существует особая связь с музыкальным инструментом, на котором он играет. Во время игры – и на концертах, и на репетициях – инструмент как будто превращается в живое существо, начинает вести диалог с музыкантом.
Я играю на кларнете, который был изготовлен из чёрного дерева во Франции в начале двадцатого века. Знаю, что за прошедшие годы металлическую фурнитуру на инструменте меняли уже два раза. Но главное в кларнете – это не фурнитура, а деревянная основа. А дерево с годами и десятилетиями звучит только лучше! Не берусь подсчитать, сколько музыкантов играли на этом кларнете за прошедшие сто с лишним лет.
Для высококачественного инструмента столетие – это только юность! Уверен, что в ближайшие столетия на этом кларнете будут играть новые поколения музыкантов, которые ещё не родились… Как же я могу брать в руки этот кларнет без трепета и уважения?
Наверное, один из самых любимых вопросов журналистов: о творческих планах. К чему Вы стремитесь? Чего хотели бы достигнуть?
Мне больше нравится говорить о том, что уже сделано, а не делиться планами. Но, в любом случае, хочется двигаться вперёд, быть нужным и полезным своим родным и близким, своим ученикам, своим слушателям. Всем читателям газеты «Поле зрения» хотел бы искренне пожелать больше слушать музыки в живом исполнении. Самая великолепная запись на любом носителе никогда не заменит живого концерта!
Илья Бруштейн
Фотографии из личного архива С.А. Шахова
