Интервью с доктором медицинских наук, профессором кафедры глазных болезней Южно-Уральского государственного медицинского университета Е.А. Дроздовой
С Еленой Александровной мы беседовали в Подмосковье после окончания V Научно-теоретической конференции «Дискуссионные вопросы офтальмологии» на тему «Глаукома и венозные окклюзии: проблема в проблеме». Мы попросили нашу собеседницу поделиться впечатлениями о прошедшей конференции, затем в разговоре были затронуты другие вопросы, волнующие офтальмологическое сообщество.
— Меня привлекла программа конференции, посвященная вопросам сочетания окклюзии вен сетчатки и глаукомы. В сегодняшней дискуссии приняли участие офтальмологи, занимающиеся двумя различными направлениями, и вопросы сочетанной патологии всегда вызывают повышенный интерес. К сожалению, обычно доктора, углубленно занимающиеся различными темами, редко имеют возможность встретиться на научных мероприятиях и обсудить смежные проблемы. Мы также на протяжении ряда лет вплотную занимаемся исследованием заболеваний сетчатки, и у нас сформировалось свое мнение. В одном из номеров газеты «Поле зрения» (№ 1, 2016) мы опубликовали статью «Значение мультидисциплинарного подхода в лечении окклюзий вен сетчатки», в которой постарались сделать акцент на важность комплексной оценки состояния здоровья пациента, поскольку организм — это единая система и во многом эффективность лечения глаза зависит от коррекции других заболеваний.
Мне понравилось, что организаторы конференции постарались собрать ведущих специалистов, глубоко знающих свою проблему, это позволило приглашенным докто-рам расширить свои знания. Как правило, на таких немногочисленных конференциях рождаются новые идеи для дальнейших исследований. Лично для себя я увидела много направлений, и, я уверена, каждый участник узнал что-то новое. Безусловно, с чем-то можно не согласиться, дискутировать, но со временем мы обязательно придем к истине.
— Вы только что упомянули о том, что доктора, ведущие различные направления, редко имеют возможность встретиться на конференциях и обсудить смежные вопросы. А как обстоят дела в клиниках, ведь у больных часто встречается сочетанная патология?
— Многое зависит от структуры лечебного учреждения. Если говорить о крупных научных институтах, то возможность общения возникает не всегда, поскольку доктора работают в разных отделах или отделениях, перед которыми стоят свои задачи, есть свой контингент пациентов. Возможно, они встречаются, но, как мне кажется, не вникают глубоко в суть проблемы. Это можно объяснить большим потоком пациентов, большой нагрузкой. Однако когда сталкиваешься с такими пациентами, волей-неволей приходится задумываться, и возникают вопросы. Как известно, основу организации офтальмологической помощи в России представляют офтальмологические кабинеты поликлиник, офтальмологические стационары или диспансеры, либо офтальмологические отделения в структуре многопрофильной клиники. Именно в таких лечебных учреждениях лечится смешанный контингент пациентов, и доктор ведет и глаукому, и патологию сетчатки. Такое положение ближе к обычной российской практике. Я более 20 лет я работаю именно в таком многопрофильном отделении «Травмы и неотложные состояния органа зрения» г. Челябинска, куда попадают пациенты по экстренным состояниям с острой ишемической патологией глаза — окклюзией вен и артерий сетчатки, некомпенсированной глаукомой, травмой и др. Мы часто впервые диагностируем глаукому пациенту с непроходимостью сосудов и в результате исследований нередко находим на втором глазу 2-ю или даже 3-ю стадию глаукомы. При этом до госпитализации в стационар человек ни разу не обращался к глазному врачу. Сегодня я почувствовала настоящее удовлетворение, потому что, наконец, эти проблемы были рассмотрены в комплексе, и я получила основы для новых исследований. Даже не ожидала, что конференция пройдет в таком русле, и в этом огромная заслуга экспертов.
— Елена Александровна, Вы — молодая женщина, но уже доктор наук и профессор…
— Мой стаж в медицине — 24 года, не считая учебы в институте. Прошло уже 10 лет, как я защитила докторскую диссертацию. Просто надо любить свое дело, не «спать», много читать и много работать.
Я окончила Челябинский медицинский институт, четыре года отработала в Магнитогорске в отделении травматологии и неотложной помощи, занималась травмами, иногда не совместимыми с сохранением органа зрения, сочетанными травмами и другой острой патологией глаз. Затем поступила в аспирантуру на кафедру офтальмологии Уральской медицинской академии дополнительного образования (Челябинск), училась у профессора Ларисы Николаевны Тарасовой. Она была моим учителем и служила примером в жизни. Стараюсь продолжать ее традиции, следовать ее заветам.
Защиты кандидатской и докторской диссертаций состоялись в РМАПО (Москва), за что я искренне благодарна академику РАН Ларисе Константиновне Мошетовой и академику РАН Алевтине Федоровне Бровкиной. Слова благодарности я передаю Ирине Евгеньевне Пановой, с которой многие годы мы работали вместе на кафедре офтальмологии. Мне выпало большое счастье общаться с этими людьми и учиться у них.
— Вы сами приняли решение стать доктором?
— Конечно, я же ребенок Советского Союза…
— Все мы «дети советской страны»…
— Для нас на первом месте были идеалы добра, служение людям. Свой выбор будущей специальности, офтальмологии, я сделала еще на 2-м курсе. У моей подруги мама и сестра были офтальмологами, мы продолжаем вместе работать. Так часто бывает в жизни, когда тебе нравится, как человек работает, его увлеченность профессией, горящие глаза. Конечно, тебя это заражает, и ощущение любви к офтальмологии не покидает тебя, независимо от того, делаешь ли ты первые шаги или достиг известных высот в профессии. Когда с тобой рядом находится личность, это заставляет постоянно двигаться вперед.
— У Вас много учеников?
— В настоящее время у меня четыре аспиранта. Одна доктор защитилась, скоро в МНИИ ГБ им. Гельмгольца пройдет вторая защита. Еще одна аспирантка занимается изучением окклюзий вен сетчатки, ей еще год предстоит учиться в аспирантуре. Всю жизнь я работаю с молодыми интернами и ординаторами, стараюсь привить им любовь к профессии. Что-то, наверное, получается.
— Многие ли ребята ставят перед собой единственную цель — делать людям добро?
— Вы знаете, такие ребята есть. Так сложилось, что многие разъехались по разным регионам, и мы с ними продолжаем общаться, современные средства связи это позволяют. Они советуются со мной по разным вопросам, отправляют нам своих пациентов для консультаций. Чем можем, мы помогаем. Далеко не каждый человек может себе позволить отправиться в Москву или Санкт-Петербург. Насколько я понимаю, в мире нет такой централизации, как у нас в стране. Взять ту же Германию, страна сравнительно небольшая, но в каждом городе есть современные медицинские центры, в которых работают известные профессора. Мы постепенно приходим к этому — во многих городах существуют офтальмологические институты, клиники со своими «Специалистами с большой буквы»: в Самаре, Ярославле, Иркутске…
— …Челябинске. Скажите, пожалуйста, сокращается ли разрыв между Москвой и Санкт-Петербургом, с одной стороны, и другими городами с точки зрения доступности высокотехнологичной помощи?
— Думаю, что да. Прежде всего, благодаря информатизации, интернету, возможности специалистов, работающих в регионах, участвовать в конференциях в центральных городах, за рубежом. Раньше, во времена СССР, многие крупные специалисты уезжали в столицы, сейчас, на мой взгляд, «миграция» значительно сократилась.
— Елена Александровна, какие дела Вы должны сделать в первую очередь, какие — отложить на «попозже»?
— Дел много. Во-первых, выходит на защиту моя аспирантка, что требует определенных эмоциональных и творческих затрат. Никуда не денешься от текущих вопросов: меняются учебные программы последипломной подготовки врачей в свете внедрения системы непрерывного медицинского образования. Много времени отнимает методическая работа, без нее, безусловно, нельзя, но, когда нормативы часто меняются, это вызывает определенное неудобство. Я всегда говорю, что орган зрения не изменился, заболевания остаются прежними, однако мы постоянно пытаемся что-то улучшить, модернизировать. Нет предела совершенству.
Система непрерывного обучения существует первый год, и все медицинские учреждения, с этим связанные, находятся в трудном состоянии. Понимаете, преподавателей, работающих в сфере последипломного образования, нельзя сравнивать с преподавателями медицинских ВУЗов, дающими базовые знания студентам. Очень трудно доктору, проработавшему всю жизнь, дать что-то новое, это требует от преподавателя постоянного совершенствования и глубоких знаний. Некоторые коллеги вообще не видят смысла в этом, считают, что врачи должны сами совершенствовать свои знания. Кроме того, доктора, живущие в центре и на периферии, поставлены в разные условия. Одним достаточно сесть в метро или в автобус и доехать до места проведения научной конференции, другие доктора лишены такой возможности в силу различных обстоятельств —
финансовых, семейных; порой врачей просто не отпускают с работы, так как их некем подменить. И учреждений, работающих в системе последипломного образования, у нас в стране не так много. РМАПО — головная организация, насколько я знаю, также переживает не самые легкие времена. Сейчас всю эту систему ожидают серьезные перемены.
— На одной из конференций, посвященной современным технологиям визуализации, один молодой доктор на блестящем английском вступил в дискуссию с немецкими инженерами, представлявшими новейшие приборы. Он был раскован, владел темой, задавал вопросы по существу. К сожалению, активность проявлял только он один на весь зал. Я подумал, что если бы таких докторов было больше, за отечественную медицину можно было не волноваться.
— Сейчас многие доктора уже владеют языком, ребята понимают, что им это необходимо. У них есть смелость, которая была задавлена у представителей старших поколений. Они не боятся задавать вопросы, вступать в дискуссию, глаза их горят, руки чешутся. Так что я смотрю в будущее с оптимизмом.
— Я благодарю Вас, Елена Александровна.
Интервью подготовил Сергей Тумар
«Поле зрения. Газета для офтальмологов» №1, 2017
