– Тяжело было уходить из МНТК? Какое самое тяжелое решение Вам приходилось принимать в своей жизни, которое затрагивало бы и других людей?
– Это было серьезное решение, которое мне пришлось принять. Как принято сейчас говорить, мне было сделано предложение, от которого я не смогла отказаться.
В МНТК я занималась очень интересными проблемами. У меня был сплоченный коллектив, шли перспективные разработки новых конструкций линз, новых материалов хрусталиков. А тут – руководство крупнейшим в стране научно-исследовательским институтом. Но почувствовать привилегию власти было просто некогда – на меня навалилась огромная ответственность и чудовищный объем работы. Но что-то доброе сделать удалось: была создана иммунологическая лаборатория, получено разрешение правительства на строительство нового хирургического корпуса, который находился в аварийном состоянии, утверждена смета финансирования на этот проект. Начат капитальный ремонт 2-го хирургического корпуса. Представлена и утверждена Министерством здравоохранения научная программа на десятилетие по фундаментальным исследованиям. Но самое главное, мне удалось рассмотреть талантливую молодежь, поддержать молодых людей в их научных начинаниях, предложить тематику исследовательской работы многим из них. И я не ошиблась. У меня сохранились добрые отношения с теми сотрудниками, с которыми начинала работать в те годы в институте Гельмгольца. С удовлетворением просматриваю их научные работы сегодня, многие из них стали кандидатами наук, докторами, известными профессорами.
Э.В. Егорова с сотрудниками Московского научно-исследовательского института им. Гельмгольца, 1986 г.
– Вы вернулись «домой» в МНТК и с 1989 года по 2006 руководили Центром по работе с филиалами МНТК «Микрохирургия глаза». За этот период было организовано более 100 выездных командировок по филиалам. Вы курировали работу филиалов, продолжая совмещать ее с научной деятельностью.
– Да, судьбе было угодно, чтобы в 1989 году я снова вернулась в МНТК, к академику Федорову. Вернулась вовремя: открывались филиалы во многих городах России. Было необходимо оперативно начать работу. Вчерашние выпускники медицинских институтов осваивали операционные микроскопы, учились управлять новейшей аппаратурой, инструментами, осваивали передовые технологии лечения, хирургию наиболее социально-значимых заболеваний: катаракты, глаукомы, миопии и др. Мой учитель, мой наставник, академик С.Н. Федоров доверил мне руководство филиалами, и на этой должности я проработала почти 20 лет. Обучение и внедрение самых передовых технологий начиналось в Головном институте и продолжалось непосредственно в филиалах: лекции, практические занятия, освоение диагностической аппаратуры, новейших методик хирургии. Мой рабочий день нередко начинался в 7.00-7.30 утра и заканчивался в 9-10 часов вечера, приходилось работать и по выходным дням. Сегодня филиалы представляют собой мощные научно-педагогические и лечебные центры, оказывающие почти 80% высокотехнологичной офтальмологической помощи в Российской Федерации. Имена многих ученых известны не только в России, но и далеко за ее пределами. Было очень нелегко, но я чувствую свою причастность к успехам коллег. Мои монографии, вышедшие в эти годы, были востребованы при становлении врачей и остаются настольной книгой для тех, кто делает первые шаги в офтальмологии сегодняшнего дня.
– Элеонора Валентиновна, я всегда поражалась, как Вы на все находили время: для общения с пациентами, хирургии, для написания научных книг и статей, для работы с молодыми врачами. Трудно быть женщиной руководителем и ученым одновременно?
– Мне кажется, умение рационально использовать время пришло ко мне еще в аспирантуре. Надо было досрочно закончить аспирантуру, чтобы получить оплачиваемый отпуск и за это время попытаться найти работу, поэтому работала я неистово. Я ждала, когда же закончится моя «каторга» – аспирантура, но пришла к Святославу Николаевичу Федорову, и «каторга» стала пожизненной, но сладкой.
С академиком Федоровым такое понятие, как «рабочий день», просто не существовало. Было время, когда приходилось работать и по шестидневному графику: суббота была рабочим днем. В то время я уже руководила отделом. Однажды в субботу, когда все дела были сделаны, к Святославу Николаевичу приехали представители какой-то фирмы. Я подумала, что они будут решать свои вопросы, и мое присутствие не обязательно. С этим и поехала домой. Захожу во двор, вижу – стоит машина С.Н. Федорова. Выходит водитель и говорит: «Элеонора Валентиновна, велено доставить». Вернулась в институт и услышала: «Если работаешь со мной – приходишь раньше, уходишь со мной вместе».
Юбилейный вечер, посвященный 60-летию профессора Э.В. Егоровой, 1998 г.
– Можно было спорить с Федоровым?
– Один раз я попробовала при всех высказать свою точку зрения, которая не совпадала с мнением Святослава Николаевича. И получила за это сполна. В личной беседе я могла попытаться отстоять свою позицию, но только не прилюдно. Однако он настолько далеко смотрел вперед, что мое мышление, мышление моих коллег часто просто не успевало за ним...
…Существовала аксиома: не трогать глаз, который получил травму. Я стала первой в СССР имплантировать хрусталики в глаза после травмы, и это была первая в мире наша совместная со Святославом Николаевичем монография «Хирургическое лечение травматических катаракт с интраокулярной коррекцией». Эти вершины остались непокоренными и до сегодняшнего дня. Сейчас на международных конференциях дается несколько случаев травм, но чтобы провести 6 тысяч операций, такого не было. Базис этому направлению был положен в моей работе и в совместной с С.Н. Федоровым монографии.
Святослав Николаевич просто ошеломлял своими идеями. Когда он впервые упомянул о возможности конвейерной хирургии, многие подумали, что не застанут эти времена – уйдут на пенсию, но через два года хирургический конвейер был запущен. При этом два года я не уходила в отпуск. Когда из различных клиник приехали офтальмологи посмотреть конвейер, они сначала решили, что это – камуфляж. Врачи подходили, смотрели больного, есть ли действительно у него разрез. Они просто не верили своим глазам. Для подготовки этого метода операция была разделена на этапы, выбирался оптимальный вариант, оговаривались различные подходы в случае осложнений, отрабатывалась передача пациента от одного хирурга другому. В результате – по Аркадию Райкину, как думали многие, не получилось. Получилось красиво!
Настоящая эстафета доверия и высочайшая квалификация.
– Когда Святослав Николаевич говорил об автобусе, самолете, корабле, уже все верили.
– Да, верно. Теперь уже все верили в то, что если он сказал, так и будет. В своих идеях Святослав Николаевич опережал время. Он раньше всех осмыслил возможности витреоретинальной хирургии. Да, американские коллеги первыми создали соответствующую аппаратуру. Хирург Пейман, который один из первых делал эти операции, сказал, что оперировать быстрее начали в Америке, но масштабы этого направления первым увидел Святослав Федоров.
10 лет Калужскому филиалу, 1998 г.
Работа со Святославом Николаевичем давала осязаемое ощущение каждого дня. Его работоспособность потрясала. Как-то мы приехали в Сирию, три врача и две медицинские сестры, нашего приема ожидали 300 человек. К концу дня мы падали от усталости, язык не шевелился. Я пришла в номер, думала принять душ и лечь спать, ужинать уже не было сил. Через 5 минут звонок: «Мы сейчас едем читать лекцию, приготовься, пожалуйста».
– Элеонора Валентиновна, это говорит о том, что и у Вас было много сил, раз Вы сумели выдержать такой ритм.
– Кто не выдерживал такой ритм работы, просто уходил. Происходил естественный отбор. Люди, его окружавшие, должны были иметь отнюдь не средние способности, должны были понимать его, схватывать его идеи. С.Н. Федоров давал нам возможность творчески их воплощать и развивать. Он работал как в ускоренном кино и не понимал, почему другие не всегда могут за ним угнаться. У нас ходил анекдот: «Как можно отдохнуть всему институту на одну путевку? Отдать ее Федорову».
…Сейчас мне предложили возглавить отдел глаукомы, который очень долгое время оставался без научного руководства. Незаурядным руководителем был профессор Валентин Иванович Козлов, который вместе со Святославом Николаевичем предложил операцию «непроникающая склерэктомия», базовую операцию хирургии глаукомы. Последние годы отдел оставался без руководителя. Профессор Х.П. Тахчиди предлагал мне возглавить отдел, но в тот момент я не могла принять предложение по состоянию здоровья.
И я совсем не ожидала, что Александр Михайлович Чухраев (генеральный директор ФГБУ «МНТК «Микрохирургия глаза» им. акад. С.Н. Федорова») предложит мне эту должность. Я согласилась, но сделала это осторожно, не надеясь, что хватит сил. Но отдел того заслуживает. Здесь столько интереснейших наработок, всемирно признанных технологий, их надо систематизировать, вдохнуть новую жизнь. Отдел достоин большего звучания, большего отражения на трибунах съездов, конференций и в офтальмологической литературе. Есть наработки, которые требуют научного обобщения и научного обоснования.
Молодежь, с которой я работаю, жаждущая и желающая. То, что они пришли в аспирантуру именно в этот отдел, говорит о многом. Они почувствовали, что здесь открываются перспективы. Меня это вдохновляет и хочется верить, что у нас все получится.
