С 1830 г. Академия утратила педагогические функции. Устав 1836 года узаконил положение об Академии наук как исключительно научном учреждении, обязанном выполнять три главные задачи: вести научно-исследовательскую работу, распространять знания, применять результаты своих исследований на практике.
Все названные реформы способствовали укреплению роли Академии наук как мощнейшего канала социальной мобильности, силы, преодолевающей преграды сословных, должностных, финансовых и прочих привилегий. Это стало возможным только потому, что с первых дней своего существования Академия являлась государственным учреждением, и только благодаря государству она развивалась. Устав Императорской Санкт-Петербургской академии наук, утвержденный 8 января 1836 года Николаем I, оказался самым долговечным нормативным документом за всю 290-летнюю историю Академии. С незначительными изменениями, внесенными после Февральской революции 1917 года, он продолжал действовать вплоть до 1927 года и не утратил силу даже в то время, когда Академия наук перестала быть Императорской Санкт-Петербургской.
Академическая форма организации науки в России подтвердила свою жизнеспособность и значимость заложенных в ее основу принципов деятельности. «Василеостровский Ватикан» — так с уважением, почтением и благоговением называли Императорскую Санкт-Петербургскую академию наук, располагавшуюся более двух столетий на Васильевском острове. В этом наименовании, во-первых, отражен непререкаемый авторитет Академии в вопросах науки, во-вторых, отмечена определенная замкнутость и некоторая отрешенность высокоинтеллектуального сообщества страны.
Как известно, академическое сообщество в целом не приняло Октябрьскую революцию, и новая власть настороженно отнеслась к Академии, хотя в 1917 году ученым впервые разрешили самим выбирать президента. В соответствии с распоряжением Ленина «не озорничать вокруг Академии», данным Луначарскому, власть в первые послереволюционные годы не докучала ученым, и в течение 10 лет после революции Академия жила по Уставу 1836 года с новым президентом, академиком А.П. Карпинским и старым непременным секретарем, академиком С.Ф. Ольденбургом, избранным на должность в 1904 году и проработавшим в этом качестве до 1929-го. В своей речи на годичном Общем собрании Академии наук в декабре 1917 года С.Ф. Ольденбург напомнил о том, что без науки немыслимы просвещение и культура, а без последних — достойное человеческое существование.
В ноябре 1925 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) была создана комиссия «для связи и наблюдения за работой Академии наук», на которую в 1927-м возложили обязанности по подготовке и проведению выборов новых академиков. Комиссия составила список кандидатов в академики, включающий три категории: 1) члены ВКП (б); 2) «кандидаты ближе к нам»; 3) «кандидаты приемлемые».
Конечно, такие действия власти возмутили ученых, и они выразили свой протест в самых разных формах. Приведу лишь один пример. 25 декабря 1929 года в Ленинграде состоялось торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения И.М. Сеченова, в котором участвовали и представители новой власти. С основным докладом выступил выдающийся физиолог, лауреат Нобелевской премии, академик Иван Петрович Павлов. В разгар своей пламенной речи он вдруг повернулся к портрету Сеченова и произнес: «О, высокая, так строгая к себе тень… Как бы ты страдала, если бы в живом, человеческом облике оказалась сейчас между нами… Мы живем под гнетом жесточайшего принципа — власть, государство — все, частная жизнь — ничто… но на таких принципах, господа, не только культурного государства не создашь, вообще ничего не построишь, несмотря ни на какие Днепрострои и Волховстрои…»
Анализируя отношения государства и Академии наук в послереволюционные годы, можно сделать вывод, что они были весьма напряженными и все проводимые в области науки реформы могли закончиться для академиков очень печально. Но вышло иначе.
Через год после революции, в 1918 году, в противовес Российской академии наук создается Социалистическая общественная академия, а спустя семь лет, в 1925-м, Российская академии наук трансформируется в Академию наук СССР и параллельно Социалистическую общественную академию переименовывают в Коммунистическую общественную академию, которую объявляют главным научным учреждением страны. Еще через год организуется Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству (ВАРНИТСО). Общественные академии и ассоциации ничего, кроме лозунгов, дать не могли, а к 1928 году назрела необходимость в индустриализации страны, начались первые пятилетки.
Именно в этот период руководство СССР понимает, что и Коммунистическая общественная академия, и ВАРНИТСО не в состоянии привести к конкретным практическим результатам в деле создания нового промышленного облика страны. А государству требовались нефть, металл, бумага, строительные материалы, а значит, знания (например, сведения по разведке Кузнецкого бассейна, где были обнаружены большие запасы угля). Идеология не могла обеспечить топливом развивающуюся промышленность и помочь реализовать амбициозные проекты по индустриализации всей страны. Тогда обратили внимание на научный багаж Академии наук, которая за более чем 200-летнюю историю экспедиций по всей территории России и кругосветных путешествий накопила богатейшие знания, а это именно то, что могло стать основанием экономического подъема страны. И власть обратилась к президенту Академии наук СССР А.П. Карпинскому с призывом обратить внимание на нужды страны, после чего в 1930 году на Президиуме АН СССР в Ленинграде непременный секретарь Академии, академик В.Л. Комаров призвал включиться в научную деятельность, чтобы помочь государству.
В 1932 году состоялось первое выездное заседание Академии наук СССР на Урале и в Сибири. В Свердловске и Новосибирске были организованы ее филиалы.
В 1934-м Президиум АН СССР переехал из Ленинграда в Москву. Государство изменило свое отношение к науке, стало поддерживать работу ученых. С 1931 по 1939 год финансирование Академии увеличилось в 25 раз, что свидетельствовало о возрастающем признании властью ее заслуг. Это дало импульс интенсивному развитию отечественной науки, от которой страна получила реальную отдачу.
К 1941 году Академия насчитывала уже 8 тематических отделений по всем основным направлениям научного поиска: физико-математическому, химическому, геолого-географическому, биологическому, техническому, истории и философии, экономики и права, литературы и языка. Были образованы филиалы, которые позже преобразованы в республиканские академии наук; несколько научных баз, 47 институтов, 76 лабораторий, станций, обсерваторий. Кадровый состав Академии увеличился до 305 человек: 123 академика и 182 члена-корреспондента АН СССР.
В целом в учреждениях Академии трудились 4700 научных и научно-технических сотрудников.
К Великой Отечественной вой-не Академия была подготовлена. Выдающийся вклад Академии наук СССР в победу во многом предопределили преобразования в структуре и организации ее деятельности, которые состоялись на рубеже 1930—1940-х годов. Значительное укрепление материально-технической базы; принятие первого в истории Академии плана научно-технических исследований, который по меркам сегодняшнего дня можно назвать инновационным; активное участие ученых в решении научно-технических проблем, проблем перехода на новые высокопроизводительные технологии непосредственно в заводских цехах почти всех крупных металлургических, машиностроительных и химических предприятий — все это стало залогом будущих военных побед.
О войне пишут много и разное. Есть мнение, что Вторая мировая война была «схваткой двух сцепившихся между собой диктаторов», а в научно-техническом отношении — «войной моторов». Но сегодня весь цивилизованный мир признает: это была борьба интеллектов, и наша наука ее выиграла. Задумаемся, какой верой в победу надо было обладать, чтобы 6 октября 1943 года, в самый разгар войны, создать Академию педагогических наук РСФСР, а 30 июня 1944-го — Академию медицинских наук СССР!
Безусловно, роль АН СССР в этой победе трудно переоценить: 20 академиков стали Героями Социалистического Труда, среди них — Абрикосов, Байков, Богомолец, Бурденко, Зелинский, Капица, Обручев, Орбели; 1865 сотрудников были награждены государственными орденами и медалями.
Огромна роль Академии в развитии страны и в послевоенный период: борьба за генетику, теоретическую физику, бурное развитие атомного и космического проектов, которые вывели нашу страну на передовые рубежи, превратили ее в научную сверхдержаву. Удивительно, что именно в этот период, в конце 1950-х – начале 1960-х годов, над Академией вновь нависла угроза, когда руководитель страны Н.С. Хрущев инициировал очередную реформу, в результате которой 50 академических институтов были переданы в ведение отраслевых министерств — «поближе к жизни». Это вызвало негативную реакцию президента АН СССР А.Н. Несмеянова. Не согласившись с позицией Н.С. Хрущева, он был вынужден уйти в отставку. Сменивший его на посту президента М.В. Келдыш спустя три года тоже попал в немилость, когда заручившийся поддержкой властной элиты со стороны Т.Д. Лысенко член-корреспондент Н.Н. Нуждин не был избран в академики. Это вызвало крайне резкую реакцию Хрущева, и в июле 1964 года на пленуме ЦК КПСС он с трибуны заявил:
«Товарищи, для политического руководства, я считаю, у нас достаточно нашей Партии и Центрального Комитета, а если Академия наук будет вмешиваться, мы разгоним к чертовой матери Академию наук». Это обещание могло быть осуществлено, если бы спустя три месяца на октябрьском пленуме Хрущева не освободили от должности. Примечательно, что одним из пунктов среди причин его снятия значилось «неумение наладить отношения с Академией наук».
В последующие годы Академии наук СССР не только выстояла и сохранилась, она развивалась. К 1985 году в ее составе насчитывалось 330 научных учреждений, в которых трудились 57 тыс. ученых-исследователей при общей численности работников во всех учреждениях 217 тыс. человек.
В Академию наук СССР входили 274 действительных члена (академика) и 542 члена-корреспондента. К 1988 году она имела 3 региональных отделения: Сибирское, Уральское и Дальневосточное.
Новый этап в жизни Академии наступил в начале 1990-х годов после распада СССР, вызвавшего тяжелейший экономический и политический кризис. Была развязана грязная кампания по дискредитации Академии наук, звучали призывы к ее ликвидации как последнего «оплота коммунизма».
Но Академия снова выстояла. Большое значение имел Указ Президента РФ от 21 ноября 1991 года № 228 «Об организации Российской академии наук».
О сложности и трагичности этого момента говорил на последнем Общем собрании АН СССР 10 октября 1991 года президент Академии Гурий Иванович Марчук. Вот несколько цитат из его доклада, поразившего присутствовавших глубиной мысли и проницательностью выводов: «В чем же драма и даже трагизм момента? Сегодня прекращает свое существование Академия наук Союза Советских Социалистических Республик.
Та самая Академия наук, которая в бурях века спасла и сохранила сердце и душу российской науки… К сожалению, концепции спасения отечественной науки, ее выживания и возрождения нет ни у политиков, ни у научной общественности… Научная истина не может быть найдена путем голосования, и в этом смысле ее поиск, если хотите, недемократичен. Процесс научного познания — это почти всегда противостояние меньшинства, а то и одиночек большинству… Третий раз за советский период Академия наук подвергается разрушительным ударам под флагом радикальной демократизации… Академию наук СССР, сознательно и грубо искажая реальность, стали представлять маленькой «империей зла»… Бездумно экспериментировать, радикально трансформировать Академию именно сейчас — это недальновидно… Вторая сила — радикалы, они уверены, что имеют право разрушить это «имперское образование»… но на развалинах первым вырастает чертополох, а до культурных растений дело может и не дойти… В данном случае мы имеем дело с разрушителями отечественной науки». В завершение выступления он поделился своим видением будущего науки в стране: «Нелегкий путь, полный ежечасной работы и трудного поиска предстоит пройти нашему научному сообществу в ближайшие годы… На нем ждут не только успехи, обретения, но и неизбежные разочарования и утраты. Осилим мы его? Я думаю, осилим».