С героиней интервью, доктором из Вьетнама Ань Динь, я познакомился в первый день работы 25-го Всероссийского научно-практического конгресса с международным участием «Современные технологии катарактальной, рефракционной и роговичной хирургии». Доктор Динь участвовала в работе секции «Коротко о важном: Актуальные вопросы трансплантационной и оптико-реконструктивной хирургии» с докладом на тему «Отдаленные клинико-функциональные результаты различных техник эндотелиальной кератопластики: PDEK, DMEK и DSEK». После окончания работы секции доктор Динь любезно согласилась ответить на вопросы газеты «Поле зрения».
На катарактальной конференции в Москве. Октябрь, 2025 г. (Фото Сергея Тумара)
Позвольте, прежде всего, поблагодарить Вас за то, что согласились ответить на вопросы газеты, и выразить восхищение Вашим знанием русского языка. Вы говорите по-русски лучше, чем многие русскоязычные граждане. Доктор Динь, я о Вас ничего не знаю, поскольку наша с Вами беседа происходит спонтанно.
Я окончила Российский университет дружбы народов (РУДН) по направлению «лечебное дело», ординатуру. В аспирантуре я училась в МГМСУ им. А.И. Евдокимова. Мой научный руководитель – Юрий Юрьевич Калинников.
Что касается традиции изучать русский язык, она началась с моего дедушки. Он был первым вьетнамцем, которого страна отправила в СССР учиться и получать высшее образование. Он окончил институт по специальности «судостроение». Следующее поколение, папа и мама, тоже учились в России. Мама – в Университете управления, на экономическом факультете, сейчас она профессор экономики, папа – инженер-судовой электромеханик. Когда родители еще были студентами, родилась я и первые 5-6 лет жила в России, а в первый класс школы пошла уже во Вьетнаме.
Ваши папа с мамой отношения к медицине не имели…
Вообще никакого. То, что я скажу, больше похоже на шутку: мама пошла к астрологу, и астролог сказал: «Ваша дочь должна стать врачом».
Это случилось, когда Вы были абитуриенткой?
Да, незадолго до поступления. У нас принято каждый год ходить к астрологу и узнавать, что говорят звезды о предстоящих событиях в жизни. То есть получать профессию «врач» не входило в мои планы на будущее. Я думала о карьере финансиста – мне это направление казалось ближе и понятнее.
Когда пришло решение стать офтальмологом? Перед Вами стоял выбор – офтальмология или другая медицинская специальность?
Я думала стать реаниматологом-анестезиологом. На 4-м курсе мы с моим преподавателем Дмитрием Васильевичем Чебоксаровым, заведующим отделением реанимации 64-й больницы, работали по теме краниоцеребральной гипотермии при различных видах инсульта. В течение года старалась разобраться в этой проблеме, изучала литературу, делала конспекты, наблюдала за ходом лечения пациентов, буквально ни на шаг не отходила от Дмитрия Васильевича. На конференции молодых ученых в Будапеште выступила с докладом и заняла первое место! Когда пришло время определяться с ординатурой, ни у кого не было сомнений в том, что я продолжу обучение по специальности «реанимация-анестезиология». Однако я поняла, что просто не смогу заниматься этим всю жизнь. Реанимация – тяжелейшая, прежде всего, физическая работа. Мне пришлось объявить о своем решении Дмитрию Васильевичу, он на меня не обиделся, и мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения, в любой момент я могу обратиться к нему за консультацией.
А что меня подвигло пойти в офтальмологию? Две вещи. Рассуждала я примерно так: «Училась в России. В каких медицинских областях Россия имеет приоритет? Прежде всего, офтальмология, затем, наверное, травматология». Это первое. Второе: мама опять сходила к астрологу, и он сказал, что моя будущая профессия в медицине должна находиться на стыке трех направлений: технология, быстрые результаты, высокая коммерческая отдача. Отсюда – офтальмология, в которой сочетаются эти составные части. Вот такая судьба!
Как интересно!
Таким образом, мой дальнейший путь был определен. Я пошла в ординатуру по офтальмологии, однако о специализации внутри офтальмологии четкого представления не имела и приступила к поискам научного руководителя, который мог бы мне помочь определиться в профессии. Меня интересовала тема хирургии роговицы, поскольку понимала, что именно хирургия роговицы развивается быстрее других направлений, постоянно обновляются и совершенствуются методики вмешательства. В тот момент мне предоставилась возможность поехать в Индию, заниматься катарактой, где я встретилась с доктором Амаром Агарвалом. Он и познакомил меня с новой, революционной, техникой кератопластики, в которой оказывается воздействие на шестой слой роговицы. Как известно, в то время далеко не все офтальмологи признавали существование шестого слоя. Доктор Амар Агарвал доказал, во-первых ‒ его существование, во-вторых – возможность его пересадки, при этом в операции сочетаются лучшие свойства DMEK и DSEK. Я загорелась идеей заниматься этой темой, долго искала научного руководителя, который бы меня поддержал, но доктора лишь пожимали плечами, очевидно не принимая всерьез мои намерения. Правда, в российских офтальмологических кругах уже шли острые дискуссии относительно шестого слоя роговицы, и далеко не все отрицали его существование...
Я ни в чем не получала отказа, что мне было необходимо, то и было закуплено
… И тут случилась встреча с Юрием Юрьевичем Калинниковым.
Он, наверное, как мудрый руководитель, первым делом меня «обрадовал», сказал, что для меня у него нет темы. «Сама придумай!» Возможно, он специально так поступил, чтобы заставить мои мозги шевелиться. Тут я выложила ему, что давно «кручу-верчу» в голове тему пересадки шестого слоя роговицы. «А что? Почему бы и не попробовать?» Мы приступили к совершенствованию технологии PDEK (Pre-Descemet's Endothelial Keratoplasty). По данным литературы, этот вид вмешательства позволяет использовать ткань молодых доноров, значительно более прочную, чем роговицы 60-70-летних доноров, которые мы обычно используем в клинической практике.
Какой позиции придерживался Юрий Юрьевич относительно существования шестого слоя роговицы?
Он считал оправданной точку зрения о существовании шестого слоя. Юрий Юрьевич большой экспериментатор, ему близки новаторские идеи.
В этот момент к столику, где мы расположились, подошел Юрий Юрьевич Калинников.
А мы как раз говорили о нашем пути...
«О-о-о! Наш путь серьезный. Вы лучше расспросите доктора Ань. Она уже такого достигла! Я был у нее в гостях, видел, как она работает: оперирует, режет… Вот о ком надо рассказывать! Я говорю абсолютно серьезно. Клиника просто прекрасная! У нее есть такие красивые фотографии!»
Мы приступили к оптимизации технологии, совершенствовали инструменты, в шутку мечтали о том, что доктор Агарвал примет во внимание наши усилия и вручит нам премию за совместную работу. Ровно через год так и случилось.
Я защитила кандидатскую диссертацию по этой теме, и сейчас технология успешно применяется во многих российских лечебных учреждениях, демонстрируется на сессиях «живой хирургии».
Когда Вы учились в РУДН заведующим кафедрой был…
…Профессор Фролов Михаил Александрович. Очень интересная кафедра со своей аурой. Представьте себе, каково обучать иностранных студентов и слушателей. Один говорит на одном языке, другой – на другом.
Вы учились в группе, где было больше иностранных студентов или русских?
Примерно половина на половину. В моей группе было много ребят из арабских стран, стран Азии, было несколько студентов из Африки.
Вы поддерживаете отношения с одногруппниками?
Конечно, поддерживаем! И раньше тесно общались. Как иностранцам держаться в чужой стране? Только вместе. Выживали вместе в сессии, что очень сближает. Как же иначе? Остались теплые чувства.
Как любили проводить свободное время?
В свободное время любила ходить в Краснопресненские бани, меня это здорово расслабляло. Кстати, вчера перед началом конференции сходила в любимую баню, получила массу удовольствия. А на другие развлечения времени, как правило, не оставалось: днем ‒ работа в клинике, вечером ‒ подготовка статей.
Ю.Ю. Калинников «Я видел, как она работает»
Сейчас Вы заведуете офтальмологической клиникой в Ханое. Расскажите о ней, пожалуйста.
Моя больница называется Hong Ngoс, находится в Ханое. Это – первая частная многопрофильная больница в Северном Вьетнаме. Она огромная, считается самой красивой. С момента открытия в клинике работают отделения ЭКО, акушерство, травма, отделения офтальмологии не было. Я в то время работала в Центральной больнице, она – государственная, наподобие МНТК «Микрохирургия глаза». И мне поступило предложение стать заведующей офтальмологическим отделением, которое только создавалось. В качестве бонуса мне обещано оснастить отделение любым оборудованием, каким я только пожелаю. По сути, так и произошло: я ни в чем не получала отказа, что мне было необходимо, то и было закуплено. Отделение заработало в июне прошлого года, а до этого в течение 6 месяцев шло оборудование операционных, диагностических кабинетов и т.д. Прошло чуть больше полутора лет, клиника уже успела наделать шуму, конкуренты слегка в шоке.
В шоке от чего?
От того, что так быстро вошли и смогли раскрутиться. На рынке присутствовали достаточно серьезные конкуренты: в городе уже давно работали частные глазные центры, в которых хирургическая активность была на высоком уровне, но нам удалось «потянуть одеяло на себя».
Какова география пациентов клиники?
Большая часть, конечно, пациенты северной части Вьетнама, южане тоже приезжают, но реже, лечатся пациенты из Кореи, Японии, работающие в нашей стране, потому что цены на операции у нас ниже. Приходят на прием сотрудники российского посольства. Им нет смысла оперироваться дома – на более «экономичных» условиях пациенты получают лечение экспертного уровня.
Есть ли заболевания, лечение которых в отделении не проводятся?
Основные направления работы клиники, как и в большинстве частных офтальмологических центров – хирургия катаракты и кераторефракционные вмешательства. Это те виды операций, которые позволяют частным лечебным учреждениям существовать.
Мы не делали пересадки роговицы, несмотря на то что в России я накопила значительный опыт таких операций. Понадобилось полтора года, чтобы поучить разрешение Минздрава и Центральной больницы на проведение этих вмешательств, и совсем недавно нам, наконец, дали разрешили делать пересадки роговицы. Для меня это самая большая победа! Пока еще не начали проводить витреальную хирургию: пациенты предпочитают оперироваться в Центральной больнице.
В прошлом году во Вьетнам приезжал Президент России В.В. Путин, была организована встреча с выпускниками российских ВУЗов, и мне с ним удалось пообщаться. Я поделилась своей мечтой организовать в клинике глазной банк, и он дал благословение на эту идею.
Страницы: 1 2
