Интервью с академиком РАН, доктором медицинских наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ Алевтиной Федоровной Бровкиной
Алевтина Федоровна, 5 лет назад, завершая интервью газете, Вы произнесли такие слова: «Конечно, когда задумываешься о возрасте, закрадывается мысль: «Не пора ли остановиться? — Но через мгновение – Ну уж нет! И продолжаешь носиться колбасой. Ну, такая я, что делать…» Вы продолжаете «носиться колбасой»: лечите пациентов, читаете лекции, выступаете с докладами на конференциях в Москве и в других городах. Опишите свой типичный распорядок дня.
А.Ф. Бровкина в окружении участников конференции «Офтальмогеронтология»
Я всегда была жаворонком. В школе, когда готовилась к экзаменам, во время учебы в институте всегда рано вставала. Сейчас мой день начинается в 5.15-5.20, причем встаю я не по будильнику. Будильник ставлю на 6.00, но просыпаюсь раньше, при этом стараюсь ложиться в полдесятого – в десять. Встаю, завтракаю, привожу себя в порядок и на работу. Сегодня с утра была кафедра, апробация кандидатской диссертации, потом лекция, сейчас беседую с вами, потом надо будет посмотреть больного. По вторникам и средам – операционные дни. Завтра в 10.00 ‒ ученый совет, операционный день придется перенести. В 16.00 дня ректор собирает академиков ...
… Вечером возвращаешься домой, сбрасываешь обувь и думаешь: «Боже, как же я устала, как хочется просто лечь и полежать» …
Родилась 30 июня 1930 г. в Москве. В 1954 г. с отличием окончила лечебный факультет 1-го Московского ордена Ленина медицинского института им. И.М. Сеченова. Работала врачом-офтальмологом в Брянской областной больнице, в поликлинике Московской клинической больницы № 36.
После окончания клинической ординатуры в 1959 г. работала в Московской офтальмологической клинической больнице. В 1965 г. защитила кандидатскую, а в 1970 г. − докторскую диссертацию. В 1980 г. Алевтине Федоровне присвоено звание профессора.
С 1970 по 2004 гг. работала в Московском НИИ глазных болезней им. Гельмгольца. Здесь она прошла путь от старшего научного сотрудника до руководителя офтальмоонкологической службы, организовала первый в стране научно-клинический отдел офтальмоонкологии и радиологии. Отдел занимался разработкой современных методов ранней диагностики и лечения тяжелейшей, нередко угрожающей жизни пациента, патологии.
А что же Вам мешает просто лечь и полежать? Вы же в своем доме.
Я должна послушать последние известия. Я человек политизированный, никуда не денешься, живу со страной. Это не для красного словца.
Я понимаю.
Да, я так воспитана.
Как часто Вам приходится уезжать из Москвы в командировки?
Раньше ездила часто. Сейчас реже. Так случилось, что в этом году, в апреле-мае, два раза ездила в Питер.
Знаю по себе, что Вы пунктуальный человек. «Точность – вежливость королей». Это про Вас!
Не люблю, когда ко мне опаздывают, и не люблю сама опаздывать. Пусть это покажется невежливым, но я всегда и везде прихожу раньше назначенного времени.
Как Вы оцените фразу, произнесенную академиком В.М. Бехтеревым: «Если после разговора с врачом больному не становится лучше, то он не врач».
Целиком и полностью согласна. Врач может словом дать больному надежду жить, и врач может убить больного словом, жестом или мимикой. После чего больной уходит, опустив плечи. Врач должен быть целителем души. Не священник, а именно врач.
Под руководством и при непосредственном участии А.Ф. Бровкиной разрабатывались и внедрялись органосохранные оригинальные методы хирургического лечения и лучевой терапии опухолей глаза и орбиты с использованием микрохирургических технологий, активно разрабатывались современные методы иммунотехнологий.
По инициативе и при участии А.Ф. Бровкиной созданы первые отечественные офтальмоаппликаторы для локального облучения опухолей глаза и его придаточного аппарата, разработана методика облучения узким медицинским протонным пучком опухолей глаза и орбиты.
Я много лет, всю жизнь, занимаюсь офтальмоонкологией и вот что заметила: приходит на прием раскисший пессимист, ты его «собираешь», «склеиваешь по кусочку», а он опять «распадается». И ты ничего не можешь поделать, и обязательно метастаз выскочит.
А шансов поправиться у него было бы больше, если бы он не терял надежду на выздоровление?
Вы знаете, я уверена в том, что внутреннее убеждение, надежда, позитивный настрой пациента играют большую роль, настраивают организм бороться.
Того же убеждения придерживается американский кардиолог, изобретатель дефибриллятора, Бернард Лоун. В своей книге «Утерянное искусство врачевания» он писал, что слова могут убить, могут и исцелить. И врач лечит словами не в меньшей степени, чем лекарствами и операциями. Он описал случай, когда после звонка злой матери скоропостижно скончался пациент, который шел на поправку. Другой случай: доктор Лоун дал практически безнадежному пациенту расписку, что тот проживет еще пять лет. И этот пациент прожил пять лет, обзавелся семьей и снова пришел за распиской. И стал жить дальше. Как не жить, ведь доктор расписку дал?
Абсолютно верно. Есть русская пословица «Слово лечит, слово калечит», особенно если это слово исходит из уст доктора.
Понимаете, сейчас врачи завязаны на компьютер, на время для приема. Время выходит – компьютер отключается. Рабочее время врача истекло. Этого нельзя делать. Нельзя врача посадить в технические рамки машины. Все люди разные. Одного больного надо буквально разбудить, начинаешь с ним о чем-то говорить, постепенно вызывая к себе доверие. Но если врач не сумел этого добиться, визит больного к нему будет бесполезен, как бы врач ни «разливался соловьем», что бы ни обещал. Это первое. Второе: больному можно говорить правду, но осторожно, «под микроскопом». Нельзя у больного убивать веру. Если больному суждено «уйти в мир иной», он должен уходить, веря, что все будет хорошо. Человек не может сказать другому человеку: «Ты – безнадежен». Когда пациент задает мне вопрос, что у него, я никогда не говорю «злокачественная опухоль», я считаю, что такой ответ может «убить» человека. Я отвечаю, что есть опухоль, типа меланомы. «Это что, рак? Это безнадежно?», ‒ спрашивает пациент, на что я с чистой совестью отвечаю: «Меланома – одно, рак – другое, а надежда умирает последней. Надежда есть всегда, нам надо лечиться».
В этом, очевидно, и заключается искусство врачевания?
Понятие «искусство врачевания» я бы разделила на две категории. Первое: относись к больному так, как ты хотел бы, чтобы отнеслись к тебе. В любой момент ты можешь оказаться в положении пациента и ощутить на себе воздействие общения с доктором. Второе: ты смотришь больного, он тебе рассказывает о своих ощущениях – слушай, думай, анализируй, войди в его болезнь, чтобы понять, что с пациентом. Поставить диагноз по перечню симптомов нельзя. Одни и тот же симптом имеет различные механизмы проявления. Относись к больным как к своим родным. С родными же мы носимся, ищем лучшего врача, так ведь?
Индивидуальный подход, персонализированные методы лечения и клинические рекомендации. Как обеспечить баланс?
Я Вам так скажу: фразу «персонализированные методы лечения» заездили. В России всегда практиковался персонализированный подход к лечению пациента. Наши учителя, профессора, я могу назвать с десяток знаменитых терапевтов, говорили: «Выслушивай больного, смотри на его поведение, анализируй и назначай лечение». Что такое персонализированный подход? Назначить лечение с учетом особенностей течения заболевания у этого конкретного человека.
В 2000 г. Алевтина Федоровна избрана членом-корреспондентом, а в 2005 г. − действительным членом РАМН. С 2013 г. действительный член РАН, заслуженный деятель науки РФ.
С 2004 г. Алевтина Федоровна Бровкина является профессором кафедры офтальмологии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования (РМАНПО) Минздрава России.
Академик А.Ф. Бровкина − блестящий организатор: по ее инициативе была организована уникальная офтальмоонкологическая служба в Советском Союзе, первые 10 офтальмоонкологических центров в стране позволили качественно изменить подходы к диагностике и лечению опухолевых и опухолеподобных заболеваний глаза, его придаточного аппарата и орбиты. К концу 1980-х гг. в стране 75% больных выявляли в ранней стадии роста опухоли, что и явилось основой для создания системы органосохранного лечения опухолей глаза и его придаточного аппарата.
Теперь о клинических рекомендациях. Я считаю, что клинические рекомендации – это «взгляд в нечто». Клиническими рекомендациями ограничивать лечебные, терапевтические возможности врача нельзя. Все врачи разные. Есть начинающий доктор, находящийся в поиске, которому клинические рекомендации и справочники помогут. Хотя, конечно, врач всю жизнь должен искать, учиться. Есть врачи опытные. Некоторые клинические рекомендации вызывают недоумение. Мне остается только хмыкнуть и про себя подумать: «Глупость написали». Потому что я эту область ЛУЧШЕ ЗНАЮ. Исходить надо из своих знаний и опыта. Еще раз повторюсь: относись к больным как к своим родным.
Страницы: 1 2
