В реабилитационных центрах, которые призваны оказывать помощь людям с инвалидностью по зрению, работает немало незрячих и слабовидящих сотрудников. Они не только передают реабилитантам необходимые знания и навыки, но и щедро делятся своим жизненным опытом, служат для них примером успешного преодоления инвалидности. А.В. Киселёв является ведущим специалистом по комплексной реабилитации «Центра медицинской и социальной реабилитации «Пышма», расположенном около посёлка Винзили в окрестностях Тюмени.
В 2013 году Анатолий Валентинович стал победителем Всероссийского конкурса «Лучший реабилитолог России», который проводило Министерство труда и социального развития РФ. С 2016 года является главным Экспертом чемпионата профессионального мастерства среди инвалидов Абилимпикс в Тюменской области.
Он также является председателем Экспертного Совета Ассоциации лиц с нарушением слуха и зрения и организаций, оказывающих им поддержку «Со-гласие», в качестве эксперта по компьютерным технологиям активно сотрудничает с фондом поддержки слепоглухих «Со-единение». Анатолий Валентинович потерял зрение почти три десятилетия назад, в возрасте 18 лет. В беседе с ведущим рубрики «К незримому солнцу» А.В. Киселёв рассказал о главных событиях своей жизни, о том, как современные технологии изменяют жизнь незрячих людей, об особенностях реабилитации слепоглухих, специфике труда реабилитолога и развитии международного движения Абилимпикс.
Этапы жизненного пути
— Анатолий Валентинович, Вы коренной житель Тюменской области? Хотелось бы узнать об основных вехах Вашей жизни.
— Моя малая родина – деревня Иска Нижнетавдинского района Тюменской области, расположенная в низовьях одноимённой реки, примерно в пятидесяти километрах от Тюмени. Родился 25 января 1971 года. В настоящее время родителей, к сожалению, уже нет в живых. Мой дед был председателем колхоза, погиб на фронте в Великую Отечественную войну, папа работал в колхозе инженером, мама – заведующей яслями-садом.
Средняя школа располагалась в соседней деревне Велижаны, в пяти километрах от Иски. Туда я ходил пешком. Ограничений по зрению в детстве и юности у меня не было. Более того, так получилось, что я никогда не сталкивался с людьми с белыми тростями.
В 1985 году, в возрасте четырнадцати лет, мне довелось побывать в знаменитом пионерском лагере «Океан», во Владивостоке (дальневосточном «Артеке»). Во время этой поездки меня очаровала природа Дальнего Востока, и я увлёкся фотографией. После возвращения домой буквально не расставался с фотоаппаратом. Тогда ещё не была распространена цифровая фотография. Проявка и печать проходили аналоговым способом, с помощью химических реактивов.
В школе я отвечал за создание стенгазеты. Каждую неделю готовил фотоотчёт о школьных делах. Также мои фотографии публиковались в районной газете. Мечтал стать профессиональным журналистом. Школу окончил в 1988 году. Поступать в институт сразу же после окончания школы не стал, так как в то время не существовало отсрочки от призыва на военную службу для студентов. Поэтому решил сначала отслужить срочную воинскую службу, отдать долг Родине, а уже потом получать высшее образование.
До призыва на воинскую службу оставалось несколько месяцев. Я уже получил направление в пограничные войска. А пока, чтобы не терять времени даром, устроился штатным фотокорреспондентом в районную газету. Однажды, придя домой после очередного редакционного задания, мне стало плохо. Мы с отцом поехали в больницу.
Я вошёл в кабинет врача, отец остался ждать за дверью… Доктор ещё не успел ни о чём меня расспросить, как я потерял сознание, оказался в коме. В бессознательном состоянии провёл три месяца. Из районной больницы переправили в областную.
Оказалось, что у меня доброкачественная опухоль головного мозга. Нейрохирургическая операция не понадобилась, лечили медикаментозно, но из комы я вышел уже слепым. Произошла полная атрофия зрительного нерва.
— Как у Вас проходил процесс реабилитации после потери зрения?
— В больнице я провёл ещё несколько месяцев после выхода из комы. Ещё в течение нескольких лет я не мог и не хотел «мириться» с тем, что потерял зрение навсегда, не мог и не хотел принимать обстоятельств своей жизни. Утрата зрения представлялась мне временным явлением... Так же думали и мои родители, другие близкие люди. Они очень переживали, но надеялись, что зрение мне удастся вернуть.
После выписки из больницы мы с мамой посещали различные клиники, обращались к экстрасенсам, знахарям… Это естественный, понятный процесс. Но если зрение потеряно безвозвратно, то необходимо принять этот факт как данность. Это станет первым шагом к реабилитации. Я сам прошёл этот путь. И теперь помогаю реабилитантам нашего Центра, которым приходится сталкиваться с аналогичными трудностями.
— Чем Вы стали заниматься после выписки из больницы? Как складывалась Ваша жизнь?
— Жизнь без зрения, особенно для человека, который потерял его мгновенно, связана с перестройкой сознания, тяжёлой психической трансформацией. Мне очень не хватало движения, самостоятельного движения… Хотелось бегать, прыгать… Я был ещё совсем молодым человеком… И я не мог понять, каким образом можно восполнить эту потребность.
К сожалению, и в больнице, и после выписки из неё никто не рассказал мне о методах реабилитации, о Всероссийском обществе слепых. Поэтому на первых порах личная реабилитация проходила «методом проб и ошибок». Наша деревня была совсем небольшой. В ней тогда была только одна асфальтовая дорога. И я – без всякой трости – стал по ней учиться ходить, чтобы чувствовать радость движения и дышать свежим воздухом.
— Как же Вы без визуального контроля и без помощи белой трости передвигались по проезжей части? Не боялись оказаться под колёсами автомобиля?
— В то время по нашей деревне ездило мало машин. Может быть, один раз в час кто-то проедет. Поэтому я и машин не опасался, и сами машины из-за их небольшого количества не отравляли окружающую среду. Я шёл по краю дороги. При этом одна нога у меня постоянно находилась на асфальте, а вторая нога – на обочине. Вот такой способ передвижения, который сам придумал! Когда слышал приближение автомобиля, то, конечно, полностью перемещался на обочину, чтобы дать транспортному средству спокойно проехать.
Но возникла другая проблема, скорее психологического порядка. В деревне все жители знают друг друга. Разумеется, на улице люди здороваются, обсуждают свои дела, делятся новостями.
А что произошло со мной после потери зрения? Я осторожно шёл по обочине, слышал, что кто-то меня обгоняет, кто-то идёт по другой стороне дороги. Но я не знал, кто эти люди? Не мог понять, почему они ко мне не подходят, не здороваются со мной. Было неловко первым окликнуть человека, которого я не могу увидеть.
— Вы почувствовали психологический вакуум, который образовался между Вами и односельчанами?
— Можно сказать и так. Думаю, что в поведении зрячих людей не было какой-то злой воли… Просто они никогда ранее не сталкивались со слепыми, наверное, жалели меня, не знали, о чём со мной можно поговорить. Поэтому они избегали общения, а я, со своей стороны, тоже не знал, каким образом его наладить.
— Ваши клиенты в реабилитационном центре, наверное, тоже сталкиваются с аналогичными проблемами?
— Да. Это типичная проблема для людей, потерявших зрение. И личный опыт, в том числе негативный, помогает в работе реабилитолога.
Знакомство с компьютерной клавиатурой
— Как складывалась Ваша профессиональная жизнь?
— Как ни удивительно, потеряв зрение, я довольно быстро нашёл работу. В сентябре 1990 года я устроился работать в свою родную школу в качестве руководителя фотокружка. Потом стал вести кружок радиолюбителей.
— Незрячий человек в качестве руководителя фотокружка? Это очень необычная жизненная ситуация!
— В то время фотодело включало в себя не только визуальный ряд, но значительную «техническую часть»: работу с реактивами, фотоувеличителем и т.д. Во всём этом я хорошо разбирался. Конечно, из-за слепоты я не мог лично оценить фотографии своих воспитанников. Но у меня к тому времени скопился значительный опыт в этой сфере. Я мог им много рассказать о том, как создаются удачные фотографии. А они уже, на своё усмотрение, применяли этот опыт в реальной жизни.
Незрячий наставник юных фотографов – это звучит необычно. Но у меня на самом деле неплохо получалось! Что касается радиолюбительства, то эта сфера деятельности издавна привлекала инвалидов по зрению. И здесь вообще нет никаких ограничений. В школе я проработал пять лет.
В 1992 году два месяца провёл в Центре реабилитации слепых в Бийске, в Алтайском крае. Именно там я научился передвигаться с белой тростью. И понял, какие возможности открывает белая трость, насколько она повышает самостоятельность, мобильность и, в конечном итоге, качество жизни.
— Почему ушли?
— Переехал в Тюмень. Мне было важно получить высшее образование. Я поступил на исторический факультет Тюменского государственного университета и успешно его окончил. Честно говоря, хотелось сначала поступать на психологический факультет. Но возникла непредвиденная проблема. Для поступления на психологический факультет необходимо было сдать экзамен по математике. И для учёбы математика тоже требовалась. Запись математических формул рельефно-точечным (брайлевским) шрифтом – это особая наука, которой довольно сложно овладеть. К моменту поступления в вуз я уже хорошо владел брайлевским шрифтом, но с «джунглями» математических формул всё-таки опасался не совладать. Поэтому и выбрал истфак как «чисто» гуманитарный факультет.
Заслуженное признание опытного реабилитолога
— Вам удалось найти работу по специальности после окончания вуза?
— Не совсем по специальности. В 1998 году, когда я учился на третьем курсе, меня пригласили на должность «редактора по Брайлю» в Тюменскую областную библиотеку слепых. «Редактор по Брайлю» — это сотрудник библиотеки, который составляет и корректирует картотеку книг рельефно-точечным (брайлевским) шрифтом.
Кроме того, в мои обязанности входило сканирование обычных (плоскопечатных) книг и перевод их в брайлевский формат. Каждая специализированная библиотека – это небольшое издательство, выпускающее литературу для незрячих читателей. В этом процессе я тоже участвовал.
В 2006 году меня пригласили в формирующийся Центр реабилитации «Пышма», где я стал работать в качестве реабилитолога. Работая здесь, заочно получил второе высшее образование в качестве «тифлопедагога», окончил Уральский государственный психолого-педагогический университет.
