Интервью с заместителем директора по научной работе Иркутского филиала МНТК «Микрохирургия глаза» им. акад. С.Н. Федорова, д.м.н. Т.Н. Юрьевой
Отвечая на вопрос об итогах развития науки в Иркутском филиале МНТК в 2016 году, Андрей Геннадьевич Щуко сразу оговорился, что лучше Татьяны Николаевны Юрьевой о научном направлении деятельности филиала никто не расскажет. Мы с удовольствием приняли предложение побеседовать с Татьяной Николаевной на эту тему.
— Татьяна Николаевна, позвольте не ограничивать временные рамки 2016-м годом. Уже третий год подряд Иркутский филиал занимает лидирующую позицию не только по объемам работы, но и по научным показателям в системе МНТК. Расскажите, пожалуйста, о ваших достижениях за последнее время.
— Огромным достижением за последние годы является именно то, что Иркутский филиал МНТК заявил о себе не только в России, но и за рубежом. На сегодняшний день мы имеем международные награды и первые места за видеопрезентации и доклады на последних двух конгрессах ESCRS (Европейского общества катарактальных и рефракционных хирургов). Авторы видеопрезентаций — заведующие хирургическими отделениями, к.м.н. Н.Я. Сенченко и к.м.н. М.А. Шантурова. Две публикации и видеожурнал выложены на сайте ESCRS. В последние годы мы довольно активно начали публиковаться в зарубежных журналах: Indian Journal of Ophthalmology, Ophthalmology; сейчас готовится публикация в Eye Research. Был заключен договор с исследовательской группой Eye Research по тематике докторской диссертации О.И. Розановой, а именно: по исследованию бинокулярного зрения и пресбиопии. Сейчас повышенное внимание уделяется исследованиям пресбиопии, ученые пытаются ответить на глобальный вопрос: что необходимо сделать, чтобы люди и в пожилом возрасте не пользовались очками. В этом году на конференции Presbimania Ольга Ивановна участвовала в качестве приглашенного лектора. Я расцениваю это как признание иркутской школы мировым офтальмологическим сообществом.
За последнее время вышли в свет две знаковые монографии: «Ультразвуковая диагностика в офтальмологии» (авторы — А.Г. Щуко, Т.Н. Юрьева, С.И. Жукова), которая за 4 года была уже дважды переиздана, и монография «Лазерная хирургия сосудистой патологии глазного дна» (под. ред. А.Г. Щуко). В этом году мы планируем выпустить второе издание, в котором будет расширен спектр заболеваний; монография будет называться «Лазерная хирургия в офтальмологии».
Мы продолжаем проводить исследования по глаукоме; являемся членами Европейского глаукомного общества, Российского глаукомного общества; участвуем как соавторы в подготовке всех изданий «Национального руководства по глаукоме»; в «Национальном руководстве по офтальмологии» мы являемся авторами трех глав, посвященных глаукоме. Приоритетное направление — редкие формы глаукомы; особое внимание мы уделяем вопросу ведения пациента в послеоперационном периоде — проблеме рубцевания и его ограничения. При глаукоме 80% успеха зависит от хирургического вмешательства и 20% — от после-операционного ведения, и чаще всего к неуспеху ведет именно избыточное рубцевание. Две диссертационные работы — кандидатская и докторская — посвящены именно этой проблеме.
За последнее время были защищены 5 кандидатских диссертаций: по мультифокальной коррекции (О.П. Мищенко), две работы посвящены исследованию косоглазия, амблиопии, контактной коррекции миопии мультифокальными КЛ; в 2016 году защищена работа на стыке педиатрии и патологической физиологии, посвященная изменению зрительной функции у детей с эссенциальной артериальной гипертензией. У детей-гипертоников часто развивается метаболический синдром, ведущий к серьезным изменениям зрительной системы. Если не остановить гипертонию, во взрослом состоянии человек столкнется с серьезными проблемами.
Серьезное внимание мы уделяем патологии глазного дна, хирургии катаракты, рефракционной хирургии. Я считаю, что в России мы являемся первыми в освоении методики SMILE: по количеству проведенных операций, опыту, по совершенствованию методики.
Мы опережаем своих коллег в освоении новейших диагностических методик, а именно: ОКТ в режиме ангио; мы в лидерах по количеству публикаций и выступлений на конференциях.
— Вы видите в сотрудниках заинтересованность заниматься наукой? Я задаю этот вопрос, так как понимаю, что основная задача МНТК — хирургическая деятельность.
— Полностью с вами согласна. Научная работа филиала до моего назначения на должность находилась на очень высоком уровне. Возглавлял научное направление профессор Владимир Владимирович Малышев, патофизиолог по специальности. Возможно, именно благодаря этому мы научились у него правильно смотреть на научные исследования. Любое исследование должно иметь под собой серьезную базу. Если ты изобрел новый шов, это далеко не наука. Даже под новый шов должна быть подведена патофизиологическая база: для чего он нужен, и насколько изобретение повлияет на весь процесс. То есть В.В. Малышев создал серьезную базу, на которую легко было накладывать офтальмологию. Это, очевидно, приводит к хорошим результатам. Теперь любую нашу работу легко узнать по серьезной патофизиологической «начинке». И мы без этого уже не можем, т.к. глаз — это часть всего организма, и если в органе зрения есть болезнь, что-то должно было к этому привести: в сосудистых заболеваниях надо искать системные нарушения; в обменных нарушениях — также системные нарушения. Катаракта у одного человека возникает в 40 лет, у другого — в 80, что связано либо с генетикой, либо с обменными процессами.
Диссертация, подготовленная О.И. Розановой, имеет базу, которую заложили советские физиологи прошлого столетия, изучавшие механизмы пространственного зрения. Это — школа Льва Николаевича Могилева. Долгое время диссертации, защищавшиеся по этой теме, были засекречены, т.к. на разработки обратили внимание японские и американские ученые. Только в течение последних 10 лет стали защищаться клинические работы, в основе которых лежат исследования отечественных ученых в области физиологии зрительной системы. Если быть точнее — метод бинариметрии. Самое главное, что эти физиологические основы нашли свое применение в клинической практике.
Возвращаясь к вашему вопросу относительно заинтересованности врачей заниматься наукой. Проблема на самом деле стоит довольно остро: по штатному расписанию в институте только два (!) научных сотрудника: Андрей Геннадьевич и я. Все остальные — врачи, работающие с 8-ми до 8-ми. Все заведующие — люди, работающие в МНТК с первого дня, поэтому стремление быть первыми в них заложено еще Святославом Николаевичем Федоровым. Мы призываем докторов анализировать свою работу, свои действия при хирургических вмешательствах; им становится интересно понять, почему с одним пациентом получается один результат, а в другом, казалось бы, аналогичном случае — результат совершенно другой. Конечно, еще Федоров говорил об этом, большое значение имеет моральный и материальный стимул. Если люди ведут научные исследования, хотят развиваться, узнать, как развивается офтальмология в Европе, Америке, у них есть возможность уехать за границу за счет филиала, и это всячески поощряется. Если у врача 5 лет стажа, но он занимается наукой, пишет статьи, готовит доклады, представляет тезисы на всероссийских, зарубежных конференциях, он поедет за границу; если у доктора 20 лет стажа, но он не занимается наукой, он будет, как робот, выполнять рутинную, хирургическую работу.
— Ухудшение отношений с западными странами сказывается на общении с зарубежными коллегами?
— Самое тяжелое впечатление оставила встреча с украинскими коллегами на одной из международных конференций. Те люди, с которыми мы раньше общались, как с близкими друзьями, делают вид, что нас не замечают. В прошлом году на конгрессе Европейского Офтальмологического Общества (SOE) группа украинских офтальмологов освистала российского коллегу, когда тот поднялся на трибуну. Не могу сказать, с чем это связано, но в прошлом и в 2015 году на европейских конгрессах приняли меньше устных докладов российских офтальмологов; на форумах в США ничего подобного не происходило. В этом, 2017 году, мы подали тезисы к докладам на несколько европейских конференций и видим, что все встало на свои места.
— Как Вам работается под руководством Андрея Геннадьевича?
— Андрей Геннадьевич — энтузиаст, он всех «зажигает» новыми идеями. Он может быть жестким, с одной стороны, с другой — он трепетно относится к своему коллективу, начиная с санитарки, кончая ведущим хирургом. Мы все знаем, что если у кого-то возникает проблема, пусть даже семейная, она может быть решена на уровне директора. Если это в его силах, Андрей Геннадьевич всегда поможет любому человеку.
Наш директор — перфекционист. Все должно быть в идеальном состоянии: территория, здание, сотрудники…
— Начальник гаража филиала имеет научную степень…
— Все должно быть прекрасно! Безусловно, у нас единоначалие, но при этом работают все. У сотрудника есть круг ответственности, свой блок вопросов, он их решает, и ему в голову не придет по любому пустяку бежать в кабинет директора. Я все свои вопросы должна решить сама. Только после этого я докладываю Андрею Геннадьевичу о результатах. В самом крайнем случае, если самой что-то не удается, мы решаем проблему вместе. План работы обсуждается с директором, выполнение плана лежит только на ответственном за участок или за проблему. Так организована работа клиники во всех подразделениях. К примеру, филиал должен освоить кератопластику, и заведующий отделением будет созваниваться с московским руководством, решать вопросы доставки оборудования и т.д. Директор подключается только на этапе оплаты и подготовки соответствующих приказов.
Есть категория руководителей, которые уверены, что без их участия не решится ни один вопрос, и лезут во все мелочи. У таких директоров сотрудники выступают в роли сторонних наблюдателей.
— Андрей Геннадьевич — человек, несомненно, творческий. Были случаи, когда он выдвигал какую-нибудь идею, казавшуюся всем нереальной, фантастической, а затем, со временем оказывалось, что он прав?
— Прежде всего, у него чутье на людей. Например, я всю жизнь занимаюсь глаукомой, глаукома — мой конек. Возникала потребность развивать в филиале образовательную деятельность, и Андрей Геннадьевич предложил мне вести это направление. Три раза я отказывалась, давала понять директору, что из клинической работы никуда не уйду. Наконец, он уговорил меня хотя бы попробовать, и мне настолько понравилось, вы не можете себе представить! Я быстро втянулась, с огромным удовольствием читаю лекции. Примерно то же самое произошло, когда Андрей Геннадьевич предложил мне взять на себя научное направление.
Иногда мы обсуждаем научные проблемы, и вдруг у него возникает идея, о которой ты даже и подумать не мог; в результате может получиться интересная «фишка». Первый прибор ОКТ в России появился у нас; в страну его ввозили как запчасти. Он еще не был лицензирован, а уже стоял в нашем филиале. Четыре года назад мы первые приобрели ангио-ОКТ. Кандидатская диссертация Андрея Геннадьевича была посвящена амблиопии у детей, и тогда им была разработана методика лазерной стимуляции сетчатки, и на сегодняшний день это — единственный метод, дающий клинический эффект при глубокой степени амблиопии.
— Какие качества выдают в человеке способность заниматься наукой?
— Прежде всего, человек не должен быть ленивым, потому что научные исследования — это адский труд. Часто приходится приезжать в субботу и в воскресенье, потому что у врачей в рабочее время практически нет возможности пообщаться со мной. В человеке должна быть определенная амбициозность, желание показать другим людям результаты своего труда. Часто на конференциях приходится слышать реакцию некоторых слушателей на доклад: «Да мы так уже давно оперируем!» А кто знает, что вы такие умные и так оперируете? Покажите это другим, поделитесь своими умениями. И, конечно, в науке не обойтись без определенного склада ума. Необходимо уметь анализировать результаты, видеть перспективу дальнейшей работы. Кроме того, у человека должно быть желание что-то поменять в работе, уйти от обыденности, превратить рутину в творчество. Иногда бывает достаточно посмотреть на свою работу под другим углом, чтобы увидеть в ней массу интересного. Главное, чтобы в человеке изначально не было неприятия научной работы, остальное будет зависеть от того, в каком коллективе он работает, как его будут стимулировать. Иногда придет доктор и просит: «Татьяна Николаевна, я хочу заниматься этой работой, но только пинайте меня каждый день».
— Но ведь «пинать» человека можно тогда, когда в круг его обязанностей, помимо клинической, будет входить и исследовательская работа. А если ему предписано только лечение больных, как ему «вписать» в рабочий график занятия наукой?
— Приборный парк, лабораторная база, договорные отношения, связывающие филиал с другими организациями нашего города или, например, Новосибирска с его колоссальным научным потенциалом, позволяют врачу в рабочее время на рабочем месте набирать огромный научный материал. Например, пациент «К» входит в научную тему доктора, и пациенту вместо стандартных исследований (острота зрения, ВГД) будут проведены все те исследования, которые необходимы для оценки проблемы именно с научной точки зрения: ОКТ, кровь на гормоны, на липиды, его слезу отправят в Новосибирск на иммунологию и т.д. Пациенту выгодно: все многократные исследования проводятся бесплатно, а доктор одномоментно наберет себе клиническую группу.
— Но за то время, что доктор занимается одним пациентом, входящим в его клиническую группу, он мог бы принять пять обычных пациентов…
— Коллеги знают, что доктор, помимо клинической работы, ведет и научную, и берут на себя часть его нагрузки. В другой раз они поменяются ролями. За счет доброго, человеческого отношения друг к другу врачи имеют возможность выполнять достаточно большой объем научной работы не в ущерб клинике.
— И все-таки, как вам из «призеров» удалось вырваться в лидеры и три года никому не уступать пальму первенства среди филиалов МНТК?
— Когда три года назад у нас сложилась непростая ситуация, коллектив в едином порыве сплотился вокруг Андрея Геннадьевича, чтобы доказать, что мы все за нашего директора и у нас все хорошо. Тогда мы работали буквально на износ и… вырвались на первое место. А сейчас уступать завоеванные позиции уже не хочется.
— Иными словами, это была «шоковая терапия».
— Вы правы, это была настоящая шоковая терапия.
— В филиале пока один профессор. Когда ожидать прибавления?
— Документы в ВАКе, ждем решения.
— Надеемся, Вам не придется долго ждать положительного решения.
Интервью провели Лариса и Сергей Тумар
«Поле зрения. Газета для офтальмологов» №1, 2017
