«Сестра милосердия». Н.А.Ярошенко
Ура, дорогие читатели, весна наконец наступила, с чем вас и поздравляю! Моя рубрика, прямо как весна, долго-долго не появлялась в газете, но стоило снегу сойти — и она снова цветёт ароматной фиалкой на залитом солнцем поле (зрения ☺). К весне косвенно имеет отношение и сегодняшняя тема нашей беседы: май традиционно считается месяцем медсестры, а 12 мая — день рождения Флоренс Найтингейл — отмечается как Международный день медсестры.
Ну а что такое праздник? Кроме генеральной уборки и скатерти-самобранки на столе, мы обычно стараемся принарядиться: надеть что-то новое и по мере сил и средств сногсшибательное, или уж в самом крайнем случае всё погладить-почистить-подшить. Вот и поговорим мы сегодня об одежде, в которую сначала традиция, затем необходимость, а потом и мода наряжали медсестёр.
Начнём издалека — века были так себе, средние (не удержалась от каламбура, простите). В то непросвещённое время больные обычно попадали в заботливые (или не очень) руки медсестры тремя путями. Если у них была семья, то именно родственники, в основном женщины, брали на себя уход за больным. Действовали они инстинктивно, полагаясь на собственный опыт и советы старших. Естественно, никакой особенной спецодежды в этом случае не предполагалось: в чём варили суп, работали в поле и кормили скотину, в том и меняли перевязки — увы, в большинстве случаев с соответствующим исходом. Если у несчастного заболевшего не было родственников, то его могли поместить в муниципальную больницу, которые встречались редко и в основном только в больших городах. В то время это было равносильно короткой и мучительной остановке по пути на кладбище. В больницах за больными ухаживали буквально отбросы общества: осуждённые преступники и проститутки, которые, если и были профессионалами, то явно не в сестринском деле, а уж искусством dress for success не владели и подавно.
«Сёстры Милосердия». Художник Кароль Тихий
Пожалуй, в самом хорошем случае больной отправлялся в больницу при монастыре, мужском или женском. В России при монастырях традиционно существовали богадельни, и первое летописное упоминание о женщинах, ухаживающих за больными (и не просто за больными, а за прокажёнными), относится к 1551 году. В начале XVII века во Франции был основан специальный орден Дочерей милосердия, куда поступали монахини и послушницы, призванные ухаживать за больными и ранеными. Их называли «серыми сёстрами», и цвет их облачений и накрахмаленный головной убор стали отправной точкой для многих деталей медсестринской формы, которые стойко пережили и время, и здравый смысл. В это же время в России при Троицком монастыре в Сергиевом Посаде строится первая больница, в которой врачи лечат, а монахи ухаживают за больными. И точно так же, как и в католической Европе, монашеское облачение постепенно сращивается с образом медсестры и надолго остаётся основой её форменной одежды. Даже само название профессии свидетельствует о её религиозных корнях.
Так дело и шло, пока не грянула Крымская война (1853—1856 гг.) и не дала мощный толчок развитию профессионального сестринского дела. С английской стороны на мировую сцену выходит Флоренс Найтингейл с единомышленниками, а в России открывается Крестовоздвиженская община сестёр милосердия. Не буду утомлять вас рассказами о том, кто кого и почему победил в этой войне, и кто был лучше — их Найтингейл или наша Бакунина, но обращу ваше внимание на редкую фотографию медсестры, сделанную буквально на передовой в 1855 г.
Миссис Роджерс. 1855 г.
Это некая миссис Роджерс — одна из соратниц мисс Найтингейл. Что я как практикующая медсестра хочу отметить, так это её по-деловому засученные рукава и несомненно светский характер остального облика. Оно и понятно: не до глупостей вроде чепчиков было... война, снаряды, страшные раны, кровь ручьём. Свежий фартук повязала — и снова бегом к пациентам. Мне её просто хочется обнять или хотя бы руку пожать!
Крымская, а за ней и русско-турецкая войны отгремели, и внешний вид медсестры снова принимает явный монашеский оттенок. Ну что я могу сказать... придумали и упорно воплощали этот образ в жизнь, конечно, люди, далёкие от практической медсестринской деятельности. Вот одна из картин Ярошенко — «Сестра милосердия» (1886 г.). Я избавлю вас от моих дилетантских искусствоведческих наблюдений (а ведь похожа на «Камеристку» Рубенса, правда?), но буду откровенна: работать в таком наряде невозможно. Даже если оставить в стороне обязательный корсет, хочу указать обличающим перстом на длину рукава и форменную косынку. В таком виде хорошо только утирать с чела страждущих хладный пот и писать под диктовку письма выздоравливающих. И всё же картина эта относится к числу так называемых «знаковых»: она свидетельствует о том, что к облику медсестры прибавилась одна важная деталь. Догадались, какая? Правильно — красный крест. Крестовоздвиженская община, о которой речь шла выше, в 1876 году расширяется, принимает к сведению решения первой Женевской конвенции об улучшении участи больных и раненых и переименовывается в «Российское общество Красного Креста». С тех пор красный крест становится и непременным атрибутом спецодежды «милосердных сестёр» и узнаваемым и уважаемым символом.
Агата Кристи в 1916 г.
Описание внешности медсестры во время русско-японской войны, не замедлившей последовать за предыдущими, оставил И. Бунин в рассказе «Антигона»: «...высокая, статная красавица в сером холстинковом платье, в белом переднике и белой косынке...» Как видите, косынка и передник прочно вошли в сестринскую спецодежду. Кстати, если вы этот рассказ не помните или не читали — советую прочесть. Описание форменной одежды на этом и заканчивается, но образ медсестры открывается с несколько неожиданной стороны.
После краткой передышки — начало Первой мировой, которую современники называли Великой войной. Хочу показать вам фотографию медсестры, прекрасно известной всему миру, правда, в ином профессиональном качестве. Это, граждане, никто иной как Агата Кристи в свою бытность медсестрой в военном госпитале родного города Торки. Работала она бесплатно и поэтому с радостью ухватилась за возможность повысить квалификацию и стать провизором в том же госпитале — за это ей платили 16 фунтов в месяц. А если обратить внимание на изменения костюма, то сразу бросается в глаза отсутствие косынки. Скорее всего, под влиянием грубой действительности она трансформировалась в шапочку. И хотя рукава всё ещё длинные и узкие, их закрывают сменные манжеты, которые легко стирать. Напоминаю, что в те дальние годы всё стирали, крахмалили и гладили вручную.
Медсёстры детской больницы в Галифаксе. 1950 г.
В таком виде медсестринская форма останется почти без изменений до 1950-х годов. Пожалуй, только юбки и рукава станут короче в соответствии с модой и меняющимся темпом жизни, а форменная крахмальная шапочка не поддастся ветру перемен ещё долго. Исключение составляет, пожалуй, только знаменитая фотография, сделанная в День победы на Таймс-Сквер — видно, шапочка не выдержала матросского напора.
Фотография Альфреда Эйзенштедта «Поцелуй на Таймс-сквер». 1945 г.
Любопытно, что в 1960-е годы — время головокружительных социальных изменений и «сексуальной революции» — внешний вид медсестры продолжает оставаться очень консервативным. Передник исчез, но с головы до ног превалирует всё тот же совершенно непрактичный белый цвет — даже чулки белые. Заметьте, что и дурацкие шапочки продолжают цепляться за головы бедных медсестёр с упорством летучих мышей-альбиносов.
70-е годы останутся в благодарной коллективной памяти медсестёр как время появления брюк в их профессиональном гардеробе. Наконец-то возобладала практическая сторона дела, наряду с требованиями как экономики, так и экономии. Во-первых, больницы стали слишком белыми (не в расовом плане ☺): халаты врачей, форма медсестёр, стены в сочетании с безжалостным светом — всё было в прямом смысле ослепительным и резало глаз. Одновременно шла Вьетнамская война (опять война!) — которая снова, и на этот раз в прямом смысле, призвала медсестёр на передовую. Там, естественно, было не до накрахмаленных белоснежных одежд, и поэтому были введены в строй зелёные хирургические пижамы, которые хорошо всем знакомы и не нуждаются в описании. В моей больнице до сих пор в операционных используются только они. А если нужно представительствовать — накинь сверху белый халат или жакет, и получается вполне профессиональный вид. Где-то в эти годы исчезла и крахмальная шапочка, и туда ей и дорога, на мой взгляд. Сегодня некоторые колледжи по-прежнему выдают такие шапочки своим выпускникам в виде сувениров, но в моём случае — видимо, я поспела к шапочному разбору ☺ — вместо них нам были положены значки, вроде тех, которые в приснопамятные советские времена прилагались к диплому.
1960-е годы
Раз надев брюки, медсёстры отказались их снимать, и вскоре наряд, получивший название scrubs (от английского to scrub — чистить, тереть, надраивать), был одобрен в качестве официального дресс-кода как профессиональными организациями медсестёр, так и отдельными больницами. Сначала преобладала форма пастельных тонов, а потом, как из рога изобилия, посыпались самые разнообразные цветовые решения и их сочетания. Тут же началась и ещё одна, но, слава Богу, бескровная война: компании-производители бросились завоёвывать рынок и соблазнять покупателей новшествами. Сегодня только ленивый не найдёт себе форму по сердцу и фигуре.
Кто-то любит, чтобы материал был с примесью лайкры или ещё чего-то тянучего — и действительно, иногда нам на работе поневоле такую йогу приходится устраивать, что любо-дорого глядеть.
Молодёжь хочет выглядеть стильно в любых условиях, и многие бренды работают именно на эту целевую аудиторию. Работающие в педиатрии часто одеваются в что-нибудь пёстренькое, чтобы в случае необходимости вести заградительный огонь мишками, собачками и обезьянками. Лично я люблю качественный плотный хлопок, в котором не жарко и не холодно.
И универсальная истина, применимая ко всем медсёстрам: карманов много не бывает!
Ваша покорная слуга с коллегами (судя по моей причёске — в конце смены)
Казалось бы, что ещё можно придумать? Но развитие, как ему и полагается, идёт по спирали, как доказал эксперимент, проведённый в 2010 году в одном из отделений Медицинского центра им. Джона Ф. Кеннеди во Флориде. Оказалось, что пациенты и их семьи неоднократно высказывали недовольство тем, что медсестёр было невозможно отличить от санитаров, физиотерапевтов, уборщиц, механиков, садовников и так далее. Я-то думаю, что сами медсёстры тихо радовались такой мимикрии, но их начальница решила подойти к делу творчески: закупила всем белые шапочки и платья, и в один прекрасный день всё отделение преобразилось. Шуму было много, и в основном положительного. Больные были счастливы, да и врачи очень обрадовались, что легко найти тех, кому надо дать по шапке! Интересно, что и сами медсёстры с энтузиазмом отнеслись к этой затее «назад в будущее», правда, не знаю, надолго ли их хватило. Вся эта белизна несовместима с нашей подчас очень грязной работой и сегодня воспринимается как маскарадный костюм. Но видимо, есть что-то такое в белом крахмальном облике, что подсознательно внушает народу доверие.
В моей больнице неоднократно предпринимались робкие попытки разделить и раскрасить медсестёр по отделениям: нашей реанимации предлагался сиреневый цвет, чему я даже радовалась, так как люблю его носить. Но эта идея вызвала бурю протеста, и от нас отстали. В Канаде, напротив, медсёстры в больницах ходят зимой и летом одним цветом (как раз сиреневым или синим), и никто не жалуется. В России, насколько я знаю, по-прежнему популярны (или обязательны?) белые халаты и колпаки — всё-таки шапочка так и норовит вернуться в гардероб медсестры. А уж что будет дальше — не стану и загадывать. Будущее покажет!
Ну и наконец хочу поздравить всех медсестёр с их профессиональным праздником и крепко их расцеловать! Что бы вы ни надели, вы у нас всегда красавицы, умницы и труженицы. Позвольте проститься с вами словами русского поэта и драматурга Ф.И. Богдановича (1778 г.):
Во всех ты, Душенька, нарядах хороша:
По образу ль какой царицы ты одета,
Пастушкою ль сидишь ты возле шалаша,
Во всех ты чудо света.
