— Мама, вне всякого сомнения, может гордиться своей ученицей...
— Что тут скажешь? Думаю, ей приятно, что у нее есть преемники ее дела. К сожалению, мои дети — ни сын, ни дочь — в медицину не пошли: сын выбрал экономику, дочь учится на математическом факультете. Я пыталась увлечь и заинтересовать ее медициной: в детстве мы играли в «больницу», лечили кукол, изучали строение клеток под микроскопом. Но не получилось. Однако я не переживаю по этому поводу, для меня гораздо важнее, чтобы дети занимались любимым делом. В настоящее время математики работают на стыке разных специальностей, в том числе биологии и медицины, и может быть дочь еще поработает и в этой области.
— Было ли Вам сложнее учиться, когда преподаватель — Ваша мама? Или Вам, как отличнице, было все равно, кто перед Вами — мама или другой преподаватель?
— Училась я всегда с удовольствием. Когда я пришла в интернатуру, чувствовала ответственность не столько перед мамой, сколько перед другими преподавателями, врачами, старшими товарищами, потому что все знали, что я — дочь Черешневой, ассистента кафедры. Подвести ее я никак не могла и старалась быть не хуже своих сверстников. А группа у нас была просто замечательная, со многими бывшими интернами мы продолжаем дружить, сегодня они присутствовали на конференции.
— Не возникало ли у Вас желания учиться в Москве или Ленинграде? Возможность такая у Вас, очевидно, была?
— Вы знаете, я часто об этом думаю в последнее время, хотя раньше подобные мысли мне и в голову не могли прийти. В детстве я была очень домашней, и желания уехать из Перми никогда не возникало. Сейчас, когда мои дети местом учебы избрали Москву, все больше убеждаюсь в правильности своего решения. Огромный город — Москва или Санкт-Петербург — не моя стихия. Я должна жить там, где живут мои родственники, друзья. Хотя загадывать — дело не благодарное. С другой стороны, Пермский медицинский университет дает достойное образование, и уезжать в другой город тогда не имело смысла.
— Татьяна Валерьевна, у меня складывается впечатление, возможно, оно ошибочно, что по уровню подготовки врачей, в частности, офтальмологов, не существует разницы между ВУЗами Москвы, Санкт-Петербурга — с одной стороны и региональными университетами — с другой. Своими научными офтальмологическими школами славятся Самара, Чебоксары, Казань, Астрахань, Ярославль, Челябинск, другие города. Тем не менее многие рвутся в Москву, в Москву… Как Вы думаете, почему?
— Сегодня эта тенденция сложилась не только в медицине. На мой взгляд, Москва дает больше возможностей для дальнейшего продвижения. Каждый год после окончания учебы один, два интерна обязательно уезжают в Москву или Санкт-Петербург. Как мне кажется, им хочется получить не лучшую подготовку, а большие перспективы в жизни. Учебные программы везде одинаковые, более того, в Москве меньше возможностей в плане практической подготовки.
У нас ординаторы уже на втором году оперируют катаракту, в Москве с этим сложнее. Широкая география докладов на нашей конференции наглядно демонст-рирует, что прогресс в медицине развивается не только благодаря столице.
— Если помните, в прошлом существовала система распределения. Как Вы считаете, она себя оправдывала?
— Я считаю, такая практика имеет право на существование и сейчас. Более того, система распределения у нас неплохо работает. Речь идет о «целевом направлении», о котором я упомянула чуть раньше.
— Не могли бы Вы подробнее на этом остановиться?
— Дело в том, что в недалеком прошлом сложилась ситуация, когда районные центры были фактически лишены офтальмологической помощи. Когда мы видим запущенные случаи, понимаем, насколько необходимо обеспечить доступность врачебной помощи. Это — одна из главнейших задач. Благодаря усилиям нашего ректора Министерство здравоохранения каждый год при приеме в медуниверситет выделяет примерно 40% мест абитуриентам по целевому направлению. Студенты, обучающиеся по этой программе, после окончания ВУЗа обязаны вернуться в свой регион. В конце 6-го курса ребятам предлагаются несколько специальностей на выбор. После окончания интернатуры по договору молодые специалисты обязаны отработать на местах от 3-х до 5-ти лет. Сейчас в Пермском крае молодым специалистам оказывается вполне осязаемая помощь: подъемные, возможность в дальнейшем приобрести жилье и т.д. Мы считаем, что это правильно. Программа работает последние три, четыре года и вполне себя оправдывает. Другой, не менее важной причиной ее внедрения, стало то, что в Пермский медицинский университет по причине высокого уровня подготовки поступает много абитуриентов с высокими баллами из соседних регионов: Свердловской, Тюменской областей, Татарстана, Башкирии. С одной стороны, это нормально. Но после окончания университета они возвращаются домой. Мы осознали, что фактически занимаемся подготовкой кадров для других регионов. Поэтому и пришлось возродить (немного в измененном варианте) систему распределения. Каждый год количество учащихся по программе целевого назначения растет. В этом году у нас на кафедре учатся замечательные ребята, занимаются исследовательской работой, и мы бы с радостью их взяли в ординатуру, но они — «целевики» и после окончания учебы отправятся в свои районы, при этом с гордостью заявляют, что с удовольствием будут работать в «глубинке». И это очень радует.
— Татьяна Валерьевна, кто Вы больше на сегодняшний день — хирург или преподаватель?
— Конечно, сегодня я — больше преподаватель. После окончания ординатуры я пришла на работу в глазное отделение городской клинической больницы № 2, которым заведует главный внештатный офтальмолог г. Перми Николай Александрович Собянин. Там в свое время работала моя мама, и всех врачей я знала с самого детства.
В отделении царила особенная атмосфера доброжелательности, уважения. Об этом времени у меня остались самые приятные воспоминания. В больнице я проработала 8 лет, делала все виды офтальмологических операций. Потом перешла на кафедру. Сейчас в штате только 3 постоянных сотрудника (когда я была студенткой, на кафедре работали 9 человек). При этом объем работы большой, включает преподавательскую, организационно-методическую деятельность, готовится большое количество программ для студентов. Дважды в год проводим сертификационные циклы для врачей; ежеквартально готовлю заседания Пермского отделения Общества офтальмологов России, являясь его председателем. Так что на хирургию, к сожалению, времени остается мало, сейчас я оперирую в основном только ультразвуковую факоэмульсификацию катаракты. Но что делать — это другой этап жизни.
— Помните свою первую операцию?
— Конечно, хорошо помню, она была на первом году ординатуры — экстракапсулярная экстракция катаракты, и ассистировала мне врач Галина Никитична Лозовая. Операция прошла успешно. Очень важно, когда на первых порах тебя поддерживают и не дают разочароваться в хирургии.
— Когда пришло осознание того, что Вы стали хирургом?
— Наверное, через год работы в стационаре. В ординатуре, на кафедре, тебе в любой момент могли прийти на помощь, когда же я пришла в отделение больницы, сразу началась самостоятельная работа, необходимо было самой решать множество задач — и по лечению больных, и по проведению операций. Постепенно накапливался опыт, а с ним появлялась уверенность в своих силах и уходила боязнь переступить порог операционной. Я благодарна всем докторам глазного отделения городской клинической больницы № 2, которые меня поддерживали, когда я пришла молодым, неопытным врачом. Сейчас я являюсь консультантом этого отделения, часто общаюсь с моими бывшими наставниками и чрезвычайно рада, что пути наши не разошлись.
— Вы довольны тем, как оснащены офтальмологические отделения краевой больницы, где Вы работаете?
— Постоянно мечтаешь иметь больше. Хотим обновить имеющееся оборудование — купить современный витреотом, более современное диагностическое оборудование для глаукомного центра. Нам есть, куда расти, но кризис, к сожалению, нарушил наши планы, так что пока приходится обходиться тем, что имеем.
— Как Вы считаете, частные клиники оказывают ощутимую помощь в снижении нагрузки в госучреждениях?
— В Перми есть три частные хирургические клиники. Они взяли на себя определенный объем операций, но в основном это неосложненные катаракты, не рефрактерная глаукома. Так что очередь на операции пока довольно существенная, и самые сложные вмешательства проводятся хирургами краевой больницы. На этих докторах лежит огромная нагрузка, и я хочу выразить им глубокую признательность за их труд.
— Принято считать, что если очередь на операцию меньше, чем один год, ситуация благополучная.
— Наше министерство считает по-другому, хотя у нас, в краевой клинике (мы обслуживаем население края и города), время ожидания операции значительно меньше — 4-6 месяцев. Работа по сокращению времени ведется серьезная, однако уменьшение очереди происходит за счет увеличения нагрузки на врачей. А в стационарах Перми, в которых лечатся жители города, очередей практически нет, помощь для пациентов вполне доступна.
— Татьяна Валерьевна, как Вы проводите свое свободное время?
— При первой же возможности мы с мужем и детьми, когда они с нами, едем на дачу. Дом стоит в сосновом лесу, на берегу реки Камы. Только там мы можем отдохнуть, отвлечься от работы. Зимой катаемся на лыжах.
Летом — грибы, ягоды, которые растут прямо на участке. Ну и, конечно, огород — разводим цветы, овощи. Вот только жаль, что свободное время выпадает не часто.
— Благодарю Вас за беседу!
Интервью подготовил Сергей Тумар
26 марта 2015
Страницы: 1 2
