— Вы можете представить себя в какой-то другой профессии? Стояла ли перед Вами проблема выбора: если бы не медицина, то что? Или таких вопросов вообще не возникало?
— Действительно, такая проблема была. С детства мне говорили, что я неплохо рисую, что я склонен к изобразительному искусству в различных его вариантах. Думал о художественной школе, но из-за занятости в музыкальной — не получилось. Но если бы не медицина, наверное, пошел бы в архитектуру. Еще я видел бы себя художником-ювелиром, неравнодушен к этому виду искусства. Я и сейчас работаю в определенной степени ювелиром. Ценность и красоту глаз нельзя сравнить ни с одним драгоценным камнем.
— Назовите Ваших любимых писателей и литературных героев.
— Из «несерьезных» Дэн Симмонс — эпическая фантастика! Из «серьезного» — ненавистный в школе Достоевский (привет составителям школьной программы) в зрелом возрасте воспринимается совершенно по-другому. Очень теплые воспоминания об О’Генри и его рассказах. А любимыми литературными героями в разные периоды времени становились различные персонажи этих произведений.
— Среди реальных людей были те, на кого хотелось бы равняться, подражать?
— Наверное, мои родители, мама и папа, дай Бог им здоровья и многих лет жизни. Я им очень благодарен, сознательно и бессознательно подражаю и маме, и папе.
— Мама — врач-офтальмолог, а папа?
— Папа — инженер-литейщик, работал на моторостроительном заводе в Куйбышеве, практически с нуля поднял производство лопаток для авиационных турбин. В те годы наши моторы серьезно отставали от американских именно по причине некачественных лопаток, а это — едва ли не главный компонент реактивного двигателя (кстати говоря, самарские ракетные двигатели американцы сейчас охотно покупают). Родители переехали из Волгограда в Куйбышев, абсолютно чужой для них город, ни друзей, ни знакомых, ни связей — ничего. И, как сейчас говорят, сами себя сделали. Папу назначили начальником цеха, а потом он пошел по партийной линии: работал парторгом на заводе, в горкоме КПСС, был «мэром» Куйбышева. Пример их жизни стоит у меня постоянно перед глазами и служит моим ориентиром.
— Кому из учителей в профессии Вы могли бы выразить слова благодарности?
— Самые теплые слова благодарности я бы выразил Аркадию Павловичу Нестерову. Я не был его учеником в прямом смысле слова, он выступал моим оппонентом на защите докторской диссертации. Он помогал мне советом и даже не столько советом, сколько иногда просто удачно брошенной мыслью в разговоре. За время подготовки диссертации я буквально 2-3 раза приезжал к Аркадию Павловичу по разным причинам. Он очень тепло относился к Самаре, к школе Ерошевского, был учеником Тихона Ивановича. Меня всегда поражал в Аркадии Павловиче невероятно ясный ум, ученость, высочайший уровень культуры и человечности. С ним было достаточно поговорить 10-15 минут, и он давал либо прямой совет, либо высказывал какую-то мысль, после чего все мгновенно вставало на свои места. Было чрезвычайно приятно слышать от него лестные отзывы о диссертации. В огромной степени моя докторская посвящена ему. Портрет Аркадия Павловича висит у меня в кабинете и будет там всегда.
— Ваш девиз или любимое изречение, которое помогает Вам идти по жизни?
— Какое-то одно изречение не могу вспомнить, в разные периоды жизни были разные. Раньше, когда от меня не требовалось организационных усилий, когда я отвечал сам за себя, начинал научную работу, связанную с микропрепаровкой, и делал первые активные шаги в хирургии, я гордился тем, чем я занимаюсь. Разумеется, стремился двигаться дальше в этом направлении и был перфекционистом, считал, что все должно быть совершенным, насколько возможно. И достижение этой цели стоит любых затрат, любых ресурсов. Позже, когда пришлось отвечать не только за себя, но и за других, понял, что перфекционизм в области руководящей работы — не всегда лучший путь. В погоне за последними 2-3% успеха можно сжечь все ресурсы, причем не только свои, и соотношение «результат — затраченные ресурсы» будет не в пользу результата. Сейчас, после стольких лет работы в своей нынешней должности, считаю, что определенная доля перфекционизма все равно нужна — в организации своей работы. Необходимо уметь фрагментировать работу, делегировать полномочия нескольким заместителям, они в свою очередь еще нескольким сотрудникам. Поддерживать хорошие отношения с максимальным количеством сотрудников, если получается — хорошо, а самому работать со всем коллективом не нужно и даже вредно. Лучше управленческой пирамиды еще никто ничего не придумал.
— По какому принципу Вы работаете: «дал указание и забыл» или «дал указание и проверил»?
— Конечно, надо работать по второму принципу: «дал указание и проверил», но я иногда забываю, чем сотрудники порой пользуются, за что потом и мне, и им достается. Это, пожалуй, одно из тех направлений, которое мне необходимо совершенствовать.
— Как руководитель медицинского учреждения Вы, очевидно, большую часть времени занимаетесь административными делами или стараетесь поддерживать паритет с научной и клинической работой?
— Всячески стараюсь поддерживать, но это нереально. Вынужден был уйти на один хирургический день в неделю, и теперь уже и каждую неделю не получается оперировать. Конечно, это плохо, но по-другому — никак. Перед нами жестко поставлена задача — повышение доступности медицинской помощи и усиление организационно-методической работы. Невольно приходится жертвовать и наукой, и «клиникой». Семьей тоже не хочется жертвовать, выходные нужны уже не «для души», а для восстановления ресурсов.
— После двухнедельного перерыва Вы входите в операционную, садитесь за микроскоп — «руки помнят»?
— После двух недель помнят, после трех — чувствую дискомфорт. Постоянная хирургия, безусловно, позволяла бы держать себя в тонусе.
— Как предпочитаете проводить свободное время?
— На даче в шезлонге. Честно говоря, количество людей, с кем приходится общаться по работе «зашкаливает». Очень часто хочется просто помолчать.
— Ваша главная черта?
— Лень. О чем очень сожалею и всячески пытаюсь бороться, правда, без видимых результатов…