Я как-то задумался, сколько раз в жизни я уже наряжал ёлку.
Наверное, девяносто раз! Давайте посчитаем вместе. Мне сейчас исполняется 97 лет. Я помню, как участвовал в украшении ёлки, когда мне ещё трёх лет не исполнилось. И потом каждый год — каждый год! — в течение всей жизни у меня были ёлки. И только живые! Если судьба мне благоволит и я смогу отметить столетие, то в преддверии этого юбилея тоже надеюсь нарядить ёлку.
Единственное исключение из этой непрерывной цепочки новогодних торжеств: четыре страшных военных года. В эти четыре года ёлок в моей жизни не было.
— В военные годы было, наверное, не до ёлки.
— Но именно в военные годы люди стремились устроить себе маленькие праздники, отвлечься от суровой и трагической реальности. Конечно же, солдатам и офицерам, находящимся вдали от дома, очень хотелось отметить Новый год.
И если такая возможность была, если фронтовая обстановка позволяла, то скромные праздники всё-таки устраивались.
Человек на войне был готов к тому, что каждый прожитый день мог оказаться последним. И мы, военные врачи, фельдшеры, сан-инструкторы, может быть, как никто другой понимали и осознавали масштаб жертв. Мы понимали ту цену, которую платит народ за грядущую Победу!
Поэтому Новый год на фронте воспринимался по-другому, чем в мирной жизни. Каждый понимал, что этот праздник (если его удавалось отметить) может оказаться последним!
— Не могли бы Вы рассказать о наиболее запоминающихся эпизодах военного времени, в том числе о новогодних впечатлениях военной поры?
— Я поступил в Военно-медицинскую академию в 1938 году. Когда началась война, то я учился на третьем курсе. Ленинград начали бомбить. Из числа курсантов был организован отряд противовоздушной обороны. Днём мы учились, а по ночам дежурили на крышах зданий. Помню взрывы, пожары… Конечно, продовольственное снабжение было скудным. Но никто не роптал, так как курсанты понимали, что обычным ленинградцам, мирным жителям, было гораздо труднее. Курсанты недоедали, а мирные жители в первую блокадную зиму столкнулись с настоящим голодом.
В декабре 1941 года Военно-медицинскую академию эвакуировали в Самарканд. Настроение было тревожным, сосредоточенным. Мы ожидали отправки на фронт. И все рвались на фронт! Стремились сразиться с врагом, внести свой вклад в Победу. Но сначала предстояло завершить курс обучения в Академии. Ради этого нас и эвакуировали в Узбекистан.
Прекрасно помню новогоднюю ночь с 31 декабря 1941 на 1 января 1942 года. Мы в казармах не спали. Отмечали Новый год с узбекским вином и местными закусками. Чем именно мы закусывали — не помню. Но было что-то очень вкусное! После ленинградской голодухи — настоящий праздник!
В мае 1942 года у нас закончилось обучение, прошли выпускные экзамены. Нам были присвоены воинские звания. Я стал военным врачом третьего ранга. Но вот такая деталь: учёба в Военно-медицинской академии у нас закончилась, мы получили назначение на фронт, а дипломы об окончании Академии нам не выдали.
— Почему это произошло? С чем это связано?
— Нам сказали: «После войны дипломы получите!» Я думаю, что это не случайно было сделано. Шла война. И диплом Военно-медицинской академии решили давать только тем, кто достойно проявит себя в боевой обстановке. Некоторые из моих сокурсников диплом по уважительной причине так и не получили: они погибли, защищая страну.
Я не был ранен на фронте. Но мне довелось участвовать во многих кровопролитных боях. И на поле боя я неоднократно оказывал медицинскую помощь не только солдатам и командирам, но и своим коллегам: врачам и санинструкторам.
Здесь важно обратить внимание на один важный момент: значительную часть войны наша армия вела наступательные бои. Она изгоняла фашистов с территории нашей страны, а потом освобождала страны Европы, вела бои в самой Германии. Наступательные, успешные бои наполняли нас чувством патриотизма, гордости за Родину.
Но, с другой стороны, законы военного искусства таковы, что наступающая сторона, как правило, несёт бóльшие жертвы, чем обороняющаяся. Наступать сложнее, чем обороняться. И это одна из причин, почему цена Победы для Советского Союза была столь высокой.
Я это прекрасно знаю по своему личному опыту. Наступательные бои могут быть очень кровопролитными, так как необходимо прорвать мощную, глубоко продуманную оборону противника.
— Как начинался Ваш боевой путь?
— Я получил назначение в 15-ю Воздушно-десантную дивизию. Прибыл в Подмосковье. Нас обучали парашютному делу и готовили к заброске в тыл противника. Но ситуация на фронте изменилась. 15-я Воздушно-десантная дивизия была реформирована. И часть её бойцов влилась в 34-ю гвардейскую десантную дивизию.
Таким образом, я не стал десантником. Прошёл всю войну в составе сухопутных частей. Боевые действия начались для меня в августе 1942 года в степях Калмыкии. А завершилась война в мае 1945 года в Австрии.
Бои в калмыцких степях были очень тяжёлыми. Это связано и с рельефом местности. В степи очень трудно укрыться. Калмыкия в то время была южным флангом Сталинградского фронта.
Но я хотел бы, в первую очередь, рассказать не о тех боях, в которых мне довелось принимать участие, а о Наталье Качуевской, санинструкторе 105-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии. 20 ноября 1942 года она совершила подвиг. Как санинструктор она должна была эвакуировать раненых с поля боя. Вернее, она должна была доставить раненых в сравнительно безопасное место, в один из оврагов, и ждать эвакуации.
Именно так санинструкторы всегда и поступают. Они оказывают раненым первую помощь. А потом приходит повозка или машина, и раненых увозят в тыл. Но в этом бою всё случилось по-другому… Овраг, в котором находилась Наташа, окружили фашистские автоматчики. И она, хрупкая двадцатилетняя девушка, вступила в неравный бой с врагом, используя оружие и боеприпасы раненных красноармейцев. Последней гранатой она подорвала себя вместе с наступающими фашистами.
Когда началась война, Наташа училась на актёрском факультете ГИТИСа. Она из артистической семьи. Тоже мечтала стать актрисой. Она на год меня младше. Могла бы жить и радоваться жизни по сей день… Но она окончила курсы санинструкторов и добровольцем ушла на фронт, желая внести свой вклад в приближение Победы.
Место её гибели находится в Черноземельском районе Калмыкии, южнее посёлка Хулхута.
Я тоже воевал в тех краях, хорошо знаю эту местность. Когда я встречаюсь со школьниками, с курсантами Военно-медицинской академии, с журналистами, то всегда рассказываю об этом человеке и её подвиге.